После аннексии Крыма и начала Россией гибридной войны в Донбассе в 2014 году Украина не раз предпринимала попытки международного судебного воздействия на агрессора. Некоторые из них были относительно успешными, однако до 24 февраля 2022 года угрозы российскому руководству Гаагой мало кто воспринимал всерьез.
Начало полномасштабной войны против Украины изменило ситуацию. И не только из-за огромных разрушений гражданской инфраструктуры украинских городов и массовой гибели мирного украинского населения от российских ракетно-бомбовых ударов. В конце концов, подобные действия российское руководство уже совершало и в Сирии, и до этого в Чечне.
Однако их применением в отношении Украины перейден исторический рубикон. Ведь теперь речь идет не об «усмирении сепаратистов» на признанной за Россией территории, как было в Чечне, и не о так называемом «выполнении просьбы законного правительства о борьбе с международным терроризмом», как было в Сирии. Речь идет об односторонней агрессии против международно признанного государства, и часть остальной Европы проецирует происходящее на себя.
Так же в свое время было и с войной на территории распадающейся Югославии, которая шокировала Европу именно тем, что в ней и на ее глазах снова повторились те ужасы, которые после завершения Второй мировой войны уже рассматривались как достояние истории. Возможно, поэтому Западный мир в тот момент пошел на экстраординарные усилия не только для урегулирования военных конфликтов и сдерживания агрессии Слободана Милошевича, но и направленные на расследование и осуждение злодеяний его и других участников этих конфликтов.
Сегодня возникают предпосылки для применения этого опыта к виновникам агрессии против Украины, благо, и побудительные мотивы, и методы, которыми они действуют в самом центре Европы, весьма схожи с теми, что были присущи их предшественникам в Югославии.
Много «Гааг»
4 марта 2022 года министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба презентовал представленную группой юристов-международников декларацию о создании специального трибунала для наказания за преступления агрессии против Украины. Ранее Украиной был подан запрос в Международный суд ООН в связи с агрессией России, с требованием принять обеспечительные меры для ее пресечения.
7 марта 2022 года в Гааге состоялось его первое заседание, которое проигнорировала российская сторона. 16 марта ожидается решение «по делу, касающемуся утверждений о геноциде в соответствии с Конвенцией о предупреждении преступления геноцида и наказании за него». Но тут важно понимать, о чем именно идет речь, чтобы не запутаться в «гаагских судах». Потому что их несколько и они разные.
Так, Международный суд ООН, в котором состоялось заседание 7 марта 2022 года, призван рассматривать межгосударственные споры и улаживать межгосударственные конфликты, но он не рассматривает и не осуждает военные преступления. Последним занимается другой суд — Международный Уголовный Суд, тоже базирующийся в Гааге.
И в принципе, не без успехов — с 2002 года, когда он начал свою деятельность, к производству были приняты дела многочисленных подозреваемых в военных преступлениях из разных стран. Правда, в основном африканских, конфликты в которых не так хорошо известны в мире. Например, Конго, Уганды, Кении, Кот-д’Ивуара, Центрально-Африканской Республики.
Куда больший международный резонанс имели военные действия в Судане и Ливии, производство по которым Международный Уголовный Суд тоже взял на себя. Применительно к подозреваемым в военных преступлениях в этих странах им были выданы ордера на арест их руководителей — Умара Башира и Муаммара Каддафи. Второму он, как известно, не понадобился, а что касается первого, то после тридцати лет правления он был смещен и арестован своими же коллегами по армии. В Гаагу они его, правда, не выдали — он остался под арестом в Судане, где ему тоже предъявлены достаточно серьезные обвинения.
Однако проблема с Международным Уголовным Судом заключается в том, что ряд ключевых мировых держав его юрисдикцию не признают. Россия в их числе — хотя в отличие от США она и подписала в 2000 году Римский статут, на котором основывается его деятельность, но ратифицировать его не стала. Впрочем, этим она не отличается от большинства стран, против лидеров которых Международным Уголовным Судом приняты соответствующие решения.
Югославский прецедент
А как же стало возможным совершение правосудия в отношении организаторов военных преступлений в бывшей Югославии? Для этого был создан специальный суд — Международный Трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ). Сперва в 1992 году Совет Безопасности ООН создал специальную комиссию по расследованию и анализу фактов нарушения международного гуманитарного права в ходе боевых действий в бывшей Югославии. А в 1993 году из-за объема собранной информации стала очевидна необходимость шага вперед — создания МТБЮ.
Дебютом работы МБТЮ в 1994 году стало дело об организации командиром армии боснийских сербов Драганом Николичем концлагеря для босняков и хорватов. В 1995 году в рамках этого дела были выданы 46 ордеров на арест, по одному из которых в Мюнхене был арестован сербский военный Душко Тадич. В течение 1995–1996 гг. были арестованы его сообщники Тихомир Блашкич, Дражен Эрдемович, Зейнил Делалич, Здравко Муцич, Эсад Ланджон, Хазим Делич.
В дальнейшем в ходе деятельности МБТЮ были доведены до завершения 111 дел, по которым были осуждены и отправлены за решетку 90 человек. Среди них были военные и политические лидеры противоборствующих сторон, в первую очередь сербской, которая изначально сделала ставку на политику этнических чисток.
Тем не менее, вопреки распространяемым мифам, возмездие настигло и их противников. Например, хорватский генерал Слободан Праляк демонстративно самоубился ядом прямо во время заседания суда, чтобы избежать пожизненного заключения. А хорватского президента от расследования преступных последствий его сговора со Слободаном Милошевичем по Боснии фактически «спасла» смерть.
Кроме того 13 дел МБТЮ направило для разбирательства в национальные суды, из которых 10 в Боснию и Герцеговину, 2 в Хорватию и 1 в Сербию. 37 обвиняемых избежали осуждения, потому что 20 из них были оправданы, а 17 умерли раньше.
Но конечно, самыми резонансными для МБТЮ стали суды не над теми, кто исполнял и отдавал преступные приказы, а над теми, кто породил их своей политикой. Сперва это было дело бывшего президента Сербии Слободана Милошевича, который не дожил до обвинительного приговора и умер в тюрьме в 2006 году, а затем дело лидера Сербской Республики Боснии и Герцеговины Радована Караджича, осужденного сперва на 40 лет лишения свободы в 2016 году, а затем в 2019 году — на пожизненное заключение.
Еще раньше, в 2017 году к аналогичному наказанию был приговорен командующий силами боснийских сербов Ратко Младич, на чьей совести неоспоримая организация геноцида в Сребренице и множества аналогичных «акций» масштабом поменьше.
Необходимость кардинальных изменений
Анализ факторов, сделавших возможным возмездие над организаторами массовой бойни, геноцида и военных преступлений в бывшей Югославии, и их сопоставление с нынешней ситуацией позволяет сделать некоторые выводы об их сходствах и отличиях.
С одной стороны, и Слободан Милошевич, и Радован Караджич, и Ратко Младич не были захвачены НАТО, как это было сделано с Саддамом Хусейном, но были выданы МБТЮ самими сербскими властями. Правда, для этого проект «Великой Сербии» Милошевича должен был потерпеть поражение на полях сражений и от экономических санкций, а его режим — рухнуть в результате Бульдозерной революции 2000 года. На что ушло почти десятилетие, в течение которого жертвой его политики стали в общей сложности сотни тысяч человек, включая десятки тысяч убитых.
С другой стороны, создание специального трибунала по бывшей Югославии стало возможно потому, что удалось достичь консенсуса всех членов Совета Безопасности, включая Россию, чья внешняя политика в тот момент еще была нацелена на сотрудничество с Западом.
Разумеется, получить согласие нынешней России на создание трибунала по ее же действиям в Украине будет невозможно. А это означает одно из двух — либо для этого должны измениться власть и политика самой России, как это произошло с Сербией после свержения Милошевича, либо такое решение должно быть принято в обход нее.
Последнее представляется менее вероятным, так как вряд ли кто-то в мире решится на арест действующих российских лидеров без согласия самой России, без чего подобные судебные процессы будут лишены практического смысла. Тем не менее, тут может возникнуть коллизия двух проблем – рассматриваемой и более широкой, в которую она вписана, а именно реформы глобальной системы международной безопасности и кооперации.
В первую очередь это касается действующей (или скорее недействующей) системы принятия решения Советом Безопасности ООН, на которые может наложить вето любой его постоянный член. И эта система, и ограниченный состав этих постоянных членов Совета Безопасности, и непредставленность в нем огромных частей мирового сообщества уже давно являются темами острого обсуждения, в частности такими крупными политиками мирового масштаба, как президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган.
Если мировой цивилизации удастся выйти из нынешнего смертоносного кризиса, одним из последствий этого с высокой вероятностью станет реформа глобальной системы безопасности и взаимодействия. И в этом случае одним из аспектов этой реформы наверняка станет решение «российского вопроса». Ведь свое место в Совете Безопасности ООН постсоветская Россия получила как фактический представитель всех бывших республик СССР, что, очевидно, больше не соответствует действительности.
А значит, ставит на повестку дня вопрос, насколько правомерно наличие у нее права вето в главном глобальном органе принятия решений. Возможно, перспективы создания рассматриваемого трибунала по преступлениям в Украине будут непосредственно связаны с решением и этого вопроса.
