C окончания Первой Карабахской войны (1991-1994 гг.) решение этого замороженного конфликта упиралось в два условия. Первое – деоккупация армянскими вооруженными силами семи районов Азербайджана, второе – определение статуса Нагорного Карабаха.
Ереван рассчитывал на то, чтобы в обмен на возврат семи районов добиться независимости для бывшей так называемой Нагорно-Карабахской Автономной Области (НКАО). Баку же считал, что выполнение первого условия не может зависеть от второго, и решение конфликта должно быть поэтапным – сначала освобождение районов вокруг НКАО, а в дальнейшем – выяснение статуса НКАО, причем в рамках территориальной целостности Азербайджана.
Вторая Карабахская война (27 сентября – 10 ноября 2020 г.) внесла большие коррективы в карабахское урегулирование. Четыре района (Физули, Зенгилан, Джебраиль, Кубатлы) Азербайджан вернул силой в ходе кровопролитной 44-дневной войны. Еще три района (Агдам, Кельбаджар, Лачин) Ереван был вынужден освободить по условиям трехстороннего заявления президента России Владимира Путина, президента Азербайджана Ильхама Алиева и премьер-министра Армении Никола Пашиняна.
Некоторые армянские эксперты ошибочно полагают, что мирная передача трех районов стала неким «подарком» Азербайджану от Кремля. На самом же деле, Баку был готов не только продолжить войну и силой вернуть эти земли, но занять весь Карабах. Азербайджанская армия успела войти в Ханкенди. Армянские ВС были истощены и разбиты, они не смогли бы долго держать оборону.
Кремль и МИД РФ до последней войны лишний раз старались не говорить о деоккупации азербайджанских земель, но понимали, что это обязательное условие карабахского урегулирования, прописанное как в четырех резолюциях СБ ООН (под которыми стоит подпись России), так и в Мадридских принципах, а также Казанской формуле. 44-дневная война ровным счетом ничего не изменила в сути урегулирования, и семь районов в соответствии с международным правом были возвращены Азербайджану – отчасти силой, отчасти дипломатией.
Вопрос о статусе самого так называемого НКАО после Карабахской войны оказался под сомнением. Та версия «НКАО», для которой армяне добивались независимости и относительно статуса которой Баку до сентября 2020 года готов был вести переговоры, в своих прежних границах уже не существует.
Азербайджан смог взять ряд деревень внутри «НКАО», стратегический город Гадрут и не менее важную как в культурном, так и военном смысле Шушу. Это не только культурный центр, откуда происходят исполнители мугама (национальный фольклор азербайджанцев), но и высотка, с которой обстреливается Ханкенди.
Для победителя в войне президента Азербайджана Ильхама Алиева вопрос статуса так называемого НКАО (или НКР) закрыт. Исчерпывающий ответ на сей вопрос Алиев дал в феврале.
«Я считаю, что вопрос статуса должен быть полностью снят с повестки дня. Нагорный Карабах является неотъемлемой землей Азербайджана. Мы даже не должны сейчас использовать выражение «Нагорный Карабах». Карабах – как нагорный, так и равнинный – историческая неотъемлемая часть Азербайджана. На части этих земель живет армянское население, и мы не против этого. Если сегодня кто-то поднимает вопрос статуса, то он служит не миру, а противостоянию», – сказал он на брифинге для местных и иностранных журналистов.
Несмотря на свое безоговорочное поражение, Армения заявляет, что проблема статуса все еще актуальна, ибо на оставшихся неподконтрольных Баку территориях проживают тысячи армян, и туда возвращаются уехавшие во время боевых действий беженцы.
«Вы знаете позицию Армении по статусу Нагорного Карабаха, и наша позиция, конечно же, не изменилась», – сказал премьер-министр Армении Никол Пашинян спустя две недели после трехстороннего заявления. По мнению Пашиняна, статус региона должен определиться в рамках переговоров в формате Минской группы ОБСЕ, и якобы среди ее сопредседателей (Россия, Франция и США) есть консенсус по этому вопросу.
Сопредседатели МГ ОБСЕ не исключают обсуждение статуса так называемого НКР. Франция об этом говорит в слух, Россия намеками, а США пока молчат, но, вероятно, склоняются к тому, что все-таки проблема статуса скорее существует, чем нет. В конце апреля Путин и французский президент Эмманюэль Макрон провели переговоры по телефону.
По их итогам французская газета La Tribune сообщила о том, что два лидера в «скором времени намерены выступить с инициативой по решению проблемы Карабаха и планируют запустить «конкретные инициативы» в рамках Минской группы ОБСЕ в ближайшие дни». В пресс-службе Кремля передают, что два президента просто обсудили ситуацию вокруг Карабаха.
В отличие от занявшей проармянскую позицию в войне Франции Россия пытается оставаться над схваткой. Но даже Путин, когда ему задали вопрос «в лоб», подтвердил существование проблемы статуса.
«Да, такая проблема существует, окончательный статус Карабаха не урегулирован, мы договорились о том, что мы сохраняем статус-кво, существующий на сегодняшний день, что будет дальше – это предстоит решить в будущем, будущим руководителям, будущим участникам этого процесса», – сказал он в интервью федеральному российскому каналу.
Путин не говорит, в чем именно может заключаться статус Карабаха – его, по идее, может и не быть, но обсуждение вопроса, по мнению Москвы, допустимо.
Американский президент Джозеф Байден отсутствовал в Белом доме, когда решалась судьба Карабаха. Вашингтон играл второстепенную роль, если не сказать, что никакую при подведении итогов. США могут довольствоваться тем, что остаются сопредседателями МГ ОБСЕ, которая еще не «умерла» окончательно. При этом не стоит сбрасывать со счетов не меньшую «проармянскость» Байдена, чем Макрона. Демократ больше десяти лет работал в комитете Конгресса по армянским делам. Недавно он назвал события 1915 года «геноцидом армян».
В период работы с армянским лобби в качестве конгрессмена Байден поддержал статью 907 «Акта о поддержке свободы» о прекращении помощи Азербайджану и во время Второй Карабахской войны требовал сохранить ее в силе. Глава Белого дома критиковал своего предшественника Дональда Трампа за пассивность в период 44-дневной войны, уличал Турцию в «подогревании» конфликта.
Таким образом, для трех сопредседателей МГ ОБСЕ вопрос статуса открыт, и их позиция противоречит заявлениям Алиева. Последний может рассчитывать на Турцию, которая полностью поддерживает линию руководства Азербайджана.
Турция имеет большее влияние в Карабахе, чем США и Франция вместе взятые. Турецкие наблюдатели размещены в Агдаме, а военные Турции находятся в постоянном контакте с азербайджанскими коллегами, проводят военные учения.
Однако ту территорию, о чьем статусе идет речь, полностью контролируют введенные в ноябре 2020 года российские миротворческие силы (МС). Их мандат рассчитан минимум на пять лет с возможным автоматическим продлением при отсутствии претензий со стороны Баку или Еревана.
Решающую роль в отсутствии или существовании пункта о статусе Нагорного Карабаха будут играть три игрока – Эрдоган, Алиев и Путин. Россия оказывает влияние как посредник и обладатель военного присутствия. Азербайджан – как юридический владелец этих территорий, чего, кстати, не отрицал Путин в вышеупомянутом интервью.
А Турция представляет собой военно-политическую опору Азербайджана. К чему придут три лидера – прогнозировать сложно. Ясно лишь одно – конфронтация между Путиным и Алиевым (Эрдоганом) точно не приведет к решению этой проблемы в чью-то пользу. Если Россия упрется и не будет позволять Нагорному Карабаху перейти под административный контроль Баку, то выступит как нарушитель международного права.
Для закрытия вопроса статуса Нагорного Карабаха, возможно, потребуется время. Ереван будет все это время настаивать на независимости, но рычагов реализации такого сценария у него нет и не будет. Баку постарается избежать предоставления даже статуса автономии. Но как показал опыт, со временем все станет на свои места.
