Крах старых империй
Первая мировая война похоронила три похожих империи – Османскую, Австро-Венгерскую и Российскую. Для всех них были характерны многоэтнический состав населения, порождающий внутренние конфликты, а также противоречия между единоличной властью монарха и формирующимся современным обществом, требующим конституции и парламента. Но если схожие между собой Османская и Австро-Венгерская империи, несмотря на геополитические противоречия, были в этой войне по одну сторону баррикад в союзе с тоже монархической, но моноэтнической Германской империей, то Российская империя оказалась в союзе со странами западной либеральной демократии – Антантой.
Позже участник этой войны с немецкой стороны Эрнст Юнгер напишет: «Мировая война, подводящая итоговую черту под XIX веком, явилась мощным подтверждением принципов, актуальных для этого столетия. После нее на земном шаре не осталось ни одной формы государства, кроме завуалированной или неприкрытой национальной демократии. Результат уже потому не мог оказаться иным, что для успеха в войне было важно, в какой степени могли быть мобилизованы средства национальной демократии – парламенты, либеральная пресса, общественное мнение, гуманистический идеал. Поэтому Россия ни при каких обстоятельствах не могла выиграть эту войну, хотя, с внешнеполитической точки зрения, она стояла на стороне держав-победителей. Так же, как и Австро-Венгрия или Турция, эта страна не имела той особой формы правления и конституции, которая была необходима в таком столкновении».
Именно по этой причине результаты этой войны мало отличались для Османской империи, которая состояла в союзе побежденных, и Российской империи, которая хоть и состояла в союзе победителей, но по ее итогам оказалась побежденной и прекратила существовать в прежнем виде. Для обеих стран вовлечение в империалистическую гонку за пределами своих границ в итоге обернулось утратой контроля над своей территорией и интервенцией в нее внешних сил. В случае с Османской империей – со стороны своих противников по войне, а в случае с бывшей Российской империей – со стороны как противников, так и союзников. В обоих случаях эти процессы проходили под номинальной властью правительств, сохранявших преемственность с имперской политикой, а конец им положили силы, решившие ее разорвать, заключив между собой союз.
Руины империй и появление новых сил
В 1918 году Османской империей руководило правительство султана Мехмеда IV, которое, понимая, что проиграло войну, выполняло практически любые требования победителей. В итоге 30 октября 1918 года им было подписано Мудросское перемирие, лишавшее Османское государство армии, военных арсеналов, контроля над Черноморскими проливами, железными дорогами, портами. На фоне его реализации греческие силы начали оккупацию прибрежных территорий Анатолии, прилегающих к Греции.
В России же, наоборот, Временное правительство, установленное после Февральской революции 1917 года, не понимая, что страна исчерпала возможности ведения этой войны, провозгласила ее ведение до полной победы, во исполнение обязательств перед союзниками. Но последствия продолжения войны Временным правительством для России были примерно такими же, как последствия капитуляции правительством султана Мехмеда IV. Армия рассыпалась, от страны фактически откалывались куски ее территории, вглубь ее продвигались немецкие войска. Неудивительно, что в конце концов в турецком и русском обществах нашлись и возобладали силы, которые отвергли эти правительства и проводимую ими политику.
В Турции ими оказались сторонники генералы Мустафы Кемаля, начавшие организовываться в общества защиты прав мусульманского населения Анатолии. В течение 1919 года они превратились в общенациональную структуру с вооруженными силами, а 23 апреля 1920 года созвали Великое Национальное Собрание Турции (ВНСТ). После того, как 7 июня того же года ВНСТ отвергло все договоры, заключенные с иностранными державами османским правительством, между ними началась открытая конфронтация, которая переросла в войну после заключения османским правительством Севрского договора 10 августа 1920 года. По нему от страны отторгались не только европейские и арабские территории, но и значительные части западной и восточной Анатолии, которые отдавались Греции и Армении. ВНСТ отвергло Севрский договор и начало войну за сохранение территории, на которой позже была провозглашена и международно признана Турецкая Республика.
Эта новая сила в Турции позиционировала себя в мире совсем иначе, чем прежнее Османское государство. До ее появления лозунги самоопределения народов и создания современных национальных государств были обращены против консервативной Османской империи, которая рассматривалась как препятствие для этого. Однако теперь Мустафа Кемаль сам провозгласил разрыв турецкого народа с османской имперской политикой и его право на самоопределение на территории преобладания турок и мусульман Анатолии. Из чего вытекало и право на борьбу против иностранных поработителей и захватчиков. Название этой борьбе тоже было дано в духе современности – Война за независимость.
В России могло произойти примерно то же, но не произошло. В ней тоже были свои русские национальные революционеры, которые свергли монархию и провозгласили республику. На заседании революционного парламента — Учредительного собрания, созванного 5 января 1918 года, русские социалисты-революционеры (эсеры) в союзе с родственными им силами других народов бывшей Российской империи провозгласили ее превращение в Российскую Федеративную Демократическую Республику. Однако было то, что кардинально отличало их от турецких национал-революционеров. Если вторые уже не думали о продолжении Первой мировой войны и были озабочены только сохранением территории с преобладанием турецких и курдских мусульман, то первые не только продолжили воевать вместе с Антантой против германской коалиции после Февральской революции 1917 года, но и собирались делать это даже в конце 1918 года, когда уже не имели контроля над большей частью русской территории России. Последствия такой политики были такими же, какими они были для османского правительства, свергнутого турецкими революционерами. На этом фоне в России в качестве наиболее решительных революционеров выдвинулась сила, которая также настаивала на выходе из империалистической войны. Но в отличие от Турции, где такой силой были политические националисты – кемалисты, в России ей оказались политические интернационалисты – большевики.
Свергнув Временное правительство и разогнав Учредительное собрание, большевики 3 марта 1918 года заключили с военными противниками Антанты Брест-Литовский мир, по которому Советская Россия отказывалась от Польши, Прибалтики и Украины (независимость Финляндии была признана еще ранее) и уступала Османскому государству Ардаган, Батум и Карс. Многие в России считали это предательством, как в Турции предательством считали заключение Севрского мира. Однако территорий, на которых преобладали собственно русские, Советская Россия по Брестскому миру не теряла. И в этом смысле действия интернационалистов-большевиков были сродни действиям турецких националистов, готовых отказываться от территорий, на которых преобладали не турки и не анатолийские мусульмане, чтобы сохранить под своим контролем территории, на которых преобладали турки и мусульмане Анатолии.
Правда, было одно принципиальное отличие. Для кемалистов старые границы Османской империи, в состав которой входили разные народы, не представляли ценности, потому что им была важна турецкая нация и та территория, на которой преобладала она. А для большевиков границы Российской империи не представляли ценности, потому что они считали, что все народы, свергшие своих эксплуататоров и установившие советскую власть, потом объединятся в «Земшарной республике».
Стратегический союз
Как прообраз такой «Земшарной республики» лидером большевиков Владимиром Лениным мыслился созданный в 1922 году Союз Советских Социалистических Республик. И если на окраинах бывшей Российской Империи «советская власть» устанавливалась на штыках Красной армии, которая по сути была российской большевистской армией, то в Западной Европе ее пытались установить вполне себе местные коммунисты. Таковы были попытки создания Баварской и Венгерской советских республик.
Поэтому, когда лидер турецких революционеров Мустафа Кемаль 26 апреля 1920 года обратился к Владимиру Ленину с призывом заключить союз для борьбы с империалистами, это предложение было воспринято на ура. И понятно почему — ведь бывшие союзники Российской империи в лице стран Антанты стали врагами Советской России и осуществляли вооруженную интервенцию на ее территорию, чтобы установить на ее частях лояльные себе и враждебные большевикам правительства. В Турции происходило то же самое – в основном страны Антанты и их союзники пытались взять под свой контроль территорию, на которую претендовало турецкое революционное правительство. Выводы, которые из этого делал Ленин, понятны: «враг моего врага – мой друг». Ведь если бы осколки Османской империи превратились в базу держав Антанты и их союзников, Советская Россия получила бы с юга еще одну угрозу. Кемаль же предложил ее устранить, попросив о помощи и пообещав создать антиимпериалистическое государство, которое будет дружественно Советской России.
На пути союза между Советской Россией и Республиканской Турцией стояли новые кавказские государства, ориентированные на Антанту. В первую очередь, конечно, дашнакская Армения, находившаяся в состоянии войны с Турцией и оспаривавшая у нее часть Карской области. Большевики были заинтересованы в разгроме дашнаков кемалистами хотя бы потому, что первые были их противниками и потенциальными союзниками их противников из Антанты, тогда как вторые – союзниками по борьбе с ними. Поэтому военное сокрушение дашнакской Армении кемалистской Турцией произошло не только при непротиводействии, но и при прямой поддержке Советской России, снабжавшей союзника деньгами и оружием. Правда, когда кемалистская Турция получила от разгромленной дашнакской Армении то, чего хотела, – беспрепятственный транзит для поставок оружия из Советской России, последняя вмешалась, чтобы обеспечить свои интересы. Кемалистская Турция получила оружие, необходимое для борьбы с западными интервентами и их греческими протеже, но Южный Кавказ себе забрала Советская Россия, установив вместо меньшевистской Грузинской, дашнакской Армянской и мусаватистской Азербайджанской республик соответствующие советские республики, вошедшие в СССР. Наряду с этим в 1921 году они при участии Советской России заключили Карский договор с Турцией, по которому к ней отошли Карс и Ардаган.
Тактически эта сделка была абсолютно оправданной для Советской России, и заключивший ее Ленин показал себя гениальным тактиком, так же, как и тогда, когда заключил Брестский мир с немцами, избавивший его от необходимости вести выматывающую войну. В стратегическом плане отношения с кемалистской Турцией оказались не столь однозначными. С одной стороны, со временем стало понятно, что «товарищ Кемаль» на самом деле не «товарищ», то есть не идейный коммунист турецкого разлива. При попытке переправиться в Турцию из Советской России, на территории которой они провели свой съезд, актив и лидеры настоящей Коммунистической Партии Турции из 15 человек были уничтожены в 1921 году, а в самой Турции по инициативе Кемаля была создана подконтрольная ему Коммунистическая Партия Турции, призванная имитировать наличие в стране коммунистов. С другой стороны, марксизм-ленинизм предполагал определенную гибкость, а именно возможность там, где не получается привести к власти местные коммунистические силы, вступать в союзы с некоммунистическими, но антиимпериалистическими силами, то есть тактическими союзниками. И Турция под руководством Мустафы Кемаля вполне соответствовала этим критериям.
Возрождение империи и возвращение конфронтации
Кемалистская Турция оставалась для Советской России выгодным соседом, пока та сама под руководством Сталина не стала приобретать очертания новой Российской империи. В отличие от Османской империи, Турецкой Республике удалось не вступить в новую мировую войну. Однако вступившая в нее Красная Империя Сталина явно стремилась реализовать те геополитические планы, которые в предыдущей мировой войне были планами Российской империи. Сталин еще в 1938 году требовал от руководства Турции разместить советскую военно-морскую базу в Дарданелах, а после отказа ему в этом в 1940 году пообещал лидеру болгарских коммунистов Георгию Димитрову «выгнать турок в Азию». На Потсдамской конференции 1945 года он снова поставил вопрос о базе и требовал передачи СССР Карса и Лазистана, параллельно рассматривая возможность военного вторжения в Турцию. Для проводимой им политики это было вполне логично – в 1945 году под контролем СССР оказались славянские и православные страны Восточной Европы, а проведенное в 1948 году Всеправославное совещание стало заявкой на превращение Москвы в центр православного мира вместо расположенного в Турции Константинопольского патриархата.
Поэтому политика нейтралитета и неприсоединения Турции к международным союзам, проводимая Мустафой Кемалем, умершим в 1938 году, к началу холодной войны себя исчерпала. Мир разделился на два лагеря, Турции надо было выбрать один из них, и для сторонников ее национального суверенитета выбор был очевиден. Вступить в советский лагерь означало не просто ограничить свою внешнеполитическую независимость, но и утратить внутреннюю, превратившись в одну из советских «республик». Поэтому в 1955 году Турецкая Республика вступает в блок НАТО, а противодействие коммунистической угрозе в разных проявлениях становится одной из главных задач ее внешней и внутренней политики. А проявления у этой угрозы, действительно, были разными – и Рабочая Партия Курдистана, разыгрывающая курдскую карту, и собственно турецкие коммунисты, и соседние просоветские арабские режимы, поддерживавшие их, как это делала баасистская Сирия. В ходе этого противодействия наряду с внешнеполитическими сместились и идеологические акценты Турции. Если первоначально ее республиканский национализм носил воинствующе светский и изоляционистский характер, то с премьерства Аднана Мендереса в 50-х годах начинается реабилитация религии, а после переворота Кенана Эврена в 1980 году неформально утверждается доктрина турецко-исламского синтеза, которая получит развитие при президенте Тургуте Озале в 90-е.
Россия между национальным государством и империей
В конце XX века Советский Союз, начиная со Сталина представлявший собой микс идей Интернационала и геополитики Российской Империи, проиграл холодную войну с западным миром и перестал существовать. Новая Россия, Российская Федерация отказалась от коммунистической идеологии. И казалось, что, выделившись из СССР как новой формы Российской империи, она пойдет по тому же пути, по которому пошла Турецкая Республика, выделившаяся из Османской империи, – по пути национального государства, не выходящего за пределы своих границ. Однако уже в годы правления Бориса Ельцина было заявлено, что Россия рассматривает постсоветское пространство как сферу своего исключительного влияния. А после прихода к власти Владимира Путина распад СССР был объявлен «величайшей геополитической катастрофой XX века», а его территория – землями «исторической России», Российской империи.
С приходом к власти в Турции партии Реджепа Тайипа Эрдогана в начале XXI века в ней также началась реабилитация Османской империи и осознание Турецкой Республики как ее преемника. Обе страны, проводящие амбициозную внешнюю политику, нередко стали как оказываться в конфликтных ситуациях друг с другом, так и испытывать давление со стороны Запада, опасающегося их усиления. Это сочетание порой создает благоприятную почву для тактических союзов, как это было в Сирии, начиная с Астанинского процесса в 2017 году, или в ходе урегулирования конфликта в Нагорном Карабахе в 2020 году.
Вместе с тем, если обе страны будут развиваться в возрожденной имперской парадигме, стратегически конфликт их интересов будет неизбежным. Как показывает исторический опыт, в устойчивом союзе между собой могут находиться либо неимперская Россия с неимперской Турцией (союз Ленина и Кемаля), либо имперская Россия с неимперской Турцией (вариант, за который выступают «евразийцы» Александр Дугин и Догу Перинчек), либо наоборот, имперская Турция с неимперской Россией.
