«Крестовый поход» новоявленного «спасителя Армении» на Ереван вызвал оживление в российских клерикально-шовинистических кругах. Как и армянские ультранационалисты, их российские единомышленники вменяют Николу Пашиняну в вину «предательство Арцаха» и «сдачу страны туркам», да еще с таким пылом, как будто бы он «сдал» не т.н. «Нагорно-Карабахскую Республику» и несколько приграничных сел в ходе делимитации, а т.н. «Новороссию» и сам Крым.
Если следовать формальной логике, такая позиция выглядит странно. Ведь и официально, и неофициально на уровне глав государств Россия и Азербайджан сейчас демонстрируют высокий уровень сотрудничества. Официально представители России не раз говорили, что приветствуют нормализацию отношений между Азербайджаном и Арменией. Однако проклятия в адрес Пашиняна в соответствующих кругах России посылаются именно за то, что он создает почву для такой нормализации в виде закрытия Карабахского вопроса и делимитации границы. Причем делают это как правило СМИ, отличающиеся абсолютно провластным настроем, что не может не вызывать вопрос, кто ведет себя непоследовательно — Кремль, публично приветствующий нормализацию азербайджано-армянских отношений, или прокремлевские СМИ, призывающие к ее срыву?
Так или иначе, но именно выдвижение в лидеры реваншистских сил архиепископа Армянской апостольской церкви (ААЦ) Баграта Галстаняна вызвало в этих кругах особый ажиотаж. В частности, такой воинствующий поборник «русского мира», как Александр Вознесенский пишет следующее: «Армения показывает уже сложившиеся тенденции Запада, разрушающего национальные государства, и показывает вполне здравые направления, как с этим бороться. Именно Церковь, которая заботится о своей пастве, должна выступать защитой народа, когда разные политические марионетки в стране уничтожают суверенитет и Церковь в угоду западным безбожникам. То, что оппозиция в Армении выдвинула главой архиепископа Армянской апостольской церкви, — это показатель того, что церковные деятели и народ понимают глубину предательства марионеток вроде Пашиняна, которые не только продали страну Западу, но и публично выступили против христианства».
Очевидно, что реваншистскими кругами Армении и их единомышленниками за рубежом ставка делается на образ церкви как хранителя национального духа и пастыря, бросающего вызов антинациональному правителю. Но как выглядит конфронтация Пашиняна с ААЦ в исторической ретроспективе и перспективе?
Пашинян как трезвомыслящий армянский националист
Аргументы противников Пашиняна, которых в открытую решила возглавить ААЦ, хорошо известны и, на первый взгляд, действительно выглядят как ревностно-националистические. А что же говорят сам Пашинян и его соратники, как они обосновывают свои действия? На самом ли деле они руководствуются логикой культовой цитаты из не менее культового в свое время российского фильма: «сдал Родину, сынок, чтобы тусоваться красиво»?
Меж тем Пашинян в последнее время выступает с программными, историософскими заявлениями, глубина которых недооценивается многими, особенно незнакомыми с нюансами «армянского вопроса» наблюдателями. Так, выступая в связи с трагическими событиями 1915 года, он заявил, что тогда «армянский народ, который не имел государственности, утратил свою государственность столетия назад и, по сути, забыл традицию государственности, стал жертвой геополитических интриг и ложных обещаний, не имея прежде всего политической мысли, способной сделать мир и его правила понятными для него». Но, как отметил Пашинян, и сегодня, уже имея международно признанное государство, армяне строят свои отношения с миром «в состоянии душевного потрясения», что не позволяет им «правильно разграничивать реалии и факторы, исторические процессы и прогнозируемые горизонты». В заключение же своего послания он заявил: «Мы должны прекратить поиск Родины, потому что мы нашли эту Родину, нашу Землю обетованную, где течет молоко и мед». По его словам, дань памяти мучеников должна символизировать не утраченную, а обретенную и настоящую родину в лице Республики Армения, «конкурентоспособная, легитимная, продуманная и созидательная политика которой может исключить повторение».
В другом программном заявлении Пашинян развил свою мысль, жестко противопоставив идею утраченной «исторической Армении», к которой апеллируют армянские реваншисты, реальной Армении в ее международно признанных границах как завоеванию и самоценности армянского народа. Пашинян признал, что до 2022 года он и правительство Армении оставались «носителями психологии и традиций исторической Армении». «До 44-дневной войны в Армении существовал общественно-политический консенсус в отношении того, что историческая и реальная Армения могут даже усиливать друг друга. Эта точка зрения была приемлема и для правящего большинства, и для меня лично», — заявил армянский премьер.
Однако, по его словам, после дальнейших событий он и его правительство пришли к выводу, что «историческая Армения и реальная Армения не только несовместимы, но зачастую противоречат друг другу и даже создают серьезные угрозы друг для друга». И сейчас армяне стоят перед необходимостью делимитации не только границы с Азербайджаном, но и делимитации между настоящей Арменией и исторической Арменией, и что второй процесс не легче, чем первый. «Сейчас наше политическое послание таково. Дорогие граждане, дорогие граждане Республики Армения, мы должны прекратить поиски «исторической Армении», потому что мы нашли эту родину. Эта родина — Республика Армения, которая включает 29 743 квадратных километра суверенной территории», — заявил армянский лидер, обращаясь к соотечественникам.
Называя вещи своими именами, логика Пашиняна сегодня — это логика армянского националиста. Но только не той утопической разновидности, которая уже привела армянский народ к серии катастроф в XX веке и способна окончательно лишить его государственности в XXI веке. А националист трезвомыслящий (по крайней мере в том, что касается этих заявлений), декларирует новую «продуманную и созидательную политику, которая может исключить повторение» (армянских трагедий). Вот как он в этой связи обосновывает территориальные уступки, ставшие поводом для нынешнего «крестового похода» на Ереван: «...часто поднимается вопрос, гарантирует ли безопасность демаркация этих территорий и ее результаты? Не гарантирует, однако отказ от решения проблемы гарантирует постоянный рост угроз безопасности, и эту негативную тенденцию необходимо нейтрализовать. Следующий вопрос: гарантируют ли эти действия, что на территорию Армения не будет нового нападения? Не гарантирует, но обратные действия гарантируют новое нападение на суверенную территорию Армении, и эта угроза должна быть нейтрализована. Третий вопрос — гарантирует ли демаркация на указанном участке Тавушской границы, что Азербайджан сохранит логику продолжения демаркации и вернет жизненно важные территории более трех десятков армянских сел? Не гарантирует, но отказ от демаркации границы в указанном районе гарантирует, что Азербайджан не вернет жизненно важные территории нашим селам, и эта негативная гарантия должна быть нейтрализована».
Таким образом, очевидно, что свои действия, включая болезненные для армянского общества территориальные уступки, Пашинян обосновывает ничем иным как национальными интересами Армении как государственности армянского народа.
Несостоятельный национализм дашнаков и ААЦ
А чем же в таком случае объясняются действия ААЦ? Разве не она выполняет «исключительную миссию... национальной церкви в духовной жизни армянского народа, в деле развития его национальной культуры и сохранения его национальной самобытности», как это декларировано в ст.18.1 Конституции Армении? И разве не она, называя вещи своими именами, исторически выступала в роли центра сборки армянского национализма как явления нового времени, возникшего в конце XIX века?
В том-то и проблема, что да. Проблема, потому что тот вариант армянского национализма, который исторически сложился вокруг ААЦ, опирался на нее и в свою очередь ею вдохновлялся, как раз и привел армянский народ к серии катастроф и может привести к окончательной катастрофе ту армянскую государственность, которую пытается спасти от этого Пашинян. Причем, рассуждая историософски, надо отметить, что для успешных национальных проектов сборка вокруг «священства» это скорее исключение, а вот противостояние ему «царства», светской власти — правило.
Так, в средневековой Европе имел место конфликт между двумя «партиями» (не в современном смысле этого слова): гвельфов и гибеллинов. Если первые поддерживали примат церкви, то вторые — власть королевской династии Гогенштауфенов, возглавившей т.н. Священную римскую империю германской нации. В известной степени речь идет о матрице, которой соответствуют и конфликт Филиппа IV с Орденом Тамплиеров во Франции, и союз ряда королевских и местных властей с протестантами в борьбе против гегемонии Католической церкви в Тридцатилетней войне, и различные сценарии секуляризации централизованной королевской власти, в результате которой либо возникали государственные национальные церкви, как в Англии и Скандинавии, либо церковь просто оттеснялась от политики, как во Франции.
В целом, надо констатировать, что для успешного национализма, по крайней мере в христианском мире, свою принадлежность к которому так любят подчеркивать армяне, подчинение церкви светской власти или ее деполитизация — скорее правило, чем исключение. Правда, на это можно возразить, что в отличие от многих этих случаев ААЦ является национальной церковью, что по определению снимает вопрос о противоречии ее интересов национальному государству, который стоял применительно к наднациональной Римско-Католической церкви. Однако не все так просто, как и не все очевидно с «национальностью» ААЦ.
В новоевропейском понимании, вдохновившим национализм как в Европе, так и за ее пределами, нация рассматривалась как социо-политический феномен, стремящийся к территоризации. Но для армян Османской империи как нации не западного, а восточного, «миллетного» типа, организованной по религиозно-общинному принципу, попытка такой территоризации как раз и обернулась катастрофой. Армянские ультранационалисты любят говорить как об армянских землях не только о Карабахе, но и о Восточной Анатолии (Малой Азии), считая своей долгосрочной целью их «возвращение». Однако при этом забывается, что в реальности этническая структура этих территорий на момент старта армянского национального проекта представляла собой не сплошной массив, закрашенный на карте в один цвет, как это часто делают армянские ультранационалисты, а чересполосицу, которую можно было бы обозначить как пятна разных цветов, окружающие друг друга. Иначе говоря, армяне на этой территории жили как община по соседству с другими общинами, что и определяло их характер как восточного «миллета», а не нации западного типа. В подобной ситуации религиозным структурам, вокруг которых объединяются такие «миллеты», было свойственно негативное отношение к новоявленным национальным движениям, способным подставить их под удар. В частности, по этой причине многие раввины выступили в свое время против сионизма, сделавшего ставку на территориальное сосредоточение экстерриториального на тот момент еврейства.
А вот армянская церковь поддержала армянский национализм, и это обернулось трагедией для армян как экстерриториального османского миллета. Но все же в итоге этих событий армяне сумели создать национальное государство, хотя и на территории, куда более скромной, чем та, на которую претендовали в начале XX века армянские националисты. Из этого и возникло противоречие между двумя концепциями Армении, о которых говорит Пашинян: «исторической» — неразрывно связанной с ААЦ и силами старого армянского национализма вроде «Дашнакцутюн», и «реальной» — национального государства в международно признанных границах, не имеющего территориальных претензий к соседям. Ее сегодня и представляет Пашинян.
Национальная реформация против клерикализма
Важно подчеркнуть, что Пашинян как лидер территоризированного армянства в лице Республики Армения не противопоставляет его экстерриториальному армянству в лице армянской диаспоры и не лишает представителей последней права принадлежать к армянскому народу. К слову, наоборот, в соответствии с законодательством Армении этнические армяне имеют право на получение ее гражданства, а взаимодействие с диаспорой является одним из направлений ее государственной политики.
Однако желающих переезжать из Лос-Анджелеса, Ниццы и Сочи в не самую обустроенную и не самую климатически комфортную Армению особо не наблюдается. И это наглядно иллюстрирует, что экстерриториальному армянству реально не нужна та «Великая Армения», ради которой готовы подставить под удар реальную Армению представители старого армянского национализма, на роль лидера которого снова выдвигается ААЦ. А раз так, исторически абсолютно закономерно, что Пашинян именно как националист-государственник сейчас начинает провозглашать ту же цель, что стояла перед многими его коллегами — введения церкви в жесткие секулярные рамки.
Так, Пашинян выступил в адрес ААЦ с классическо-националистическими обвинениями: «У армянского народа был опыт, когда они шли в Кесарию (город в Византии, где получали благословение армянские католикосы, — В.С.) и были помазаны, а придя в Армению, становились агентами влияния. Кажется, у них ничего не изменилось до сих пор. Но мы решим этот вопрос за два-три месяца». Несложно понять и то, чьими агентами считает ААЦ Пашинян, заявивший, что его целью является покончить с отношением к Армении как к «форпосту» (на чем была выстроена внешняя и внутренняя политика предшествующей власти) и вместо этого сделать ее самодостаточной.
Как уже было отмечено выше, в действующей Конституции Армении официально закреплена особая роль ААЦ. Не исключено, что она в таком случае исчезнет из новой конституции, к принятию которой призвал Пашинян, либо будет пересмотрена. По крайней мере, и он сам, и его соратники на фоне нынешнего «крестового похода» уже начали открыто говорить о пересмотре льготного налогового режима, плодами которого пользовалась все эти годы ААЦ. Пашинян призвал к тому, чтобы «тень» в сфере церковных доходов была устранена и на смену ей пришла прозрачность. Сказав, что правительство внесло предложение о налогообложении церковных доходов, он оговорился, что государство готово возвращать церкви налоги с ее доходов и финансировать восстановление ее памятников, имеющих историческое и культурное наследие. Однако, по словам Пашиняна, ААЦ отвергла это предложение, что понятно — ведь в этом случае государство все равно будет контролировать доходы этой корпорации.
А вот соратник Пашиняна, спикер армянского парламента Ален Симонян был куда более эмоционален. «В Библии говорится: «Не превращайте дом Отца моего в место для торговли». Политика — это торговля. Когда создаешь коалицию, составляешь списки — это и есть торг. А церковь, оставив свое дело, занята сейчас этим... Хватит уже играть на наших эмоциях, истории. И, уже занимаясь политикой, собирать деньги у диаспоры, продавать свечи, кока-колу, вино, иметь рестораны и не платить налоги. Хочу понять, почему священнослужитель, которому целуют ручки, должен быть выше простого бизнесмена, платящего налоги», — заявил Симонян, призвав ввести деятельность ААЦ в налогооблагаемое поле.
В общем, налицо вполне типичный исторический сюжет конфликта светской власти, осуществляющей программу национальной модернизации (или если угодно, реформации), и церкви, отстаивающей и старые порядки, и свои корпоративные привилегии. Что из этого больше соответствует национальным интересам, о защите которых разглагольствуют апологеты ААЦ, вопрос вполне риторический.
К слову, в этой ситуации на практике оказывается, что Армению с нынешней Конституцией и статусом ААЦ едва ли можно назвать светским государством в классическом понимании. Например, в Турции, как светском государстве, Конституция не устанавливает официальную государственную религию или привилегированную церковь. Во-вторых, все официальные мечети Турции входят в систему государственного Управления по делам религии (Диянет), через которое не только получают финансирование, но и которое назначает их имамов и определяет им темы для проповедей.
Может быть, Николу Пашиняну на фоне его попыток сближения с Турцией стоит изучить и этот опыт?
