В отличие от своего главного противника — Белого движения, большевики не пугали народы бывшей империи возвращением старых порядков, а предложили им место в «новом и справедливом союзе освобожденных народов». В 1919 году была образована первая автономия — Башкирская АССР, вслед за которой появились и другие, а в Красной армии начали формироваться национальные части.
Успешное апроприирование лозунга о праве наций на самоопределение помогло большевикам в довольно короткие сроки разгромить всех своих противников и начать строительство своего государства. Национальные движения, против которых боролись белогвардейцы, стали весьма серьезной силой, оседлав которую, большевики не только сумели победить, но и стали претендовать на окончательное решение национального вопроса.
Вместе с тем, созданный в 1922 году СССР так и не стал полноценной федерацией и фактически вся власть была сконцентрирована исключительно в Москве. Попробуем разобраться в хитросплетениях национальной политики большевиков в первые десятилетия после создания СССР.
Споры о национальном вопросе
Среди руководства большевиков не существовало единой точки зрения на национальный вопрос и, даже несмотря на то, что ключевые деятели этой партии рассматривали национальное самоопределение через призму марксистских идей, эти идеи подвергались различной интерпретации. Георгий Пятаков, бывший одним из лидеров большевиков Украины, полагал, что после пролетарской революции национальное самоопределение стало ненужным или даже излишним. Сторонники Пятакова вопрошали: для чего создавать национальные автономии, если существует государство рабочих и крестьян?
Все большевики были согласны с тем, что именно пролетариат является главной движущей силой мировой революции. Пролетариат реален, а нация — это иллюзия или, как выразился бы историк и специалист по национализму Бенедикт Андерсон, «воображаемое сообщество». Николай Бухарин разделял точку зрения Пятакова и называл нацию фикцией.
В противовес позиции Пятакова, Ленин и Сталин жестко оппонировали другим аргументом. По их мнению, возникновение и формирование наций — это неизбежный этап развития человечества. Ленин и Сталин соглашались с тем, что нации возникают при капиталистическом способе хозяйствования и по этой причине национальные общности не являются чем-то постоянным и неизменным. Вместе с тем, оба большевистских лидера полагали, что национальное движение не исчезнет сразу после создания социалистического государства.
По мнению Ленина, для того чтобы все нации слились в единое человечество, необходимо пройти ряд этапов, одним из которых является освобождение колониальных и зависимых народов от империалистической эксплуатации. Эта позиция также утверждала, что национальные движения могут стать либо противниками, либо попутчиками в деле борьбы за гегемонию пролетариата и утверждение нового коммунистического строя. Отказ в праве наций на самоопределение приведет к тому, что национальные движения ополчатся против большевиков, что, в свою очередь, значительно ослабит положение новой власти.
Используя антиколониальную риторику, большевики надеялись привлечь на свою сторону мусульманские народы Африки, Индии и Ближнего Востока, которые при помощи русского пролетариата и своих освобожденных единоверцев из числа мусульман Поволжья, Центральной Азии и Кавказа должны свергнуть власть британцев и французов.
В итоге позиция Ленина и Сталина стала доминирующей в среде большевиков и силы были направлены на переманивание национальных движений на свою сторону в расчете на то, что национальные движения станут одной из главных движущих сил предстоящей трансформации старого мирового порядка. Таким образом, в очень упрощенном виде отношение большевиков к национальным движениям можно охарактеризовать одной известной фразой: «Если не можешь победить врагов — возглавь их».
Нации, полагали большевики, должны пройти путь, предписанный самой логикой модернизации, а большевистское государство должно им в этом помочь. Там, где наций нет, их необходимо создать, а там, где нации уже формируются, — усилить их развитие. Чем быстрее произойдет формирование и развитие наций, тем быстрее наступит победа социализма, где, по меткому выражению Сталина, нации будут: «национальными по форме — социалистическими по содержанию».
«Жесткая» и «мягкая» сила коренизации
После победы в гражданской войне большевики переходят к реализации своих планов по усиленной «национализации» народов России. Одним из инструментов форсирования национального развития стала политика коренизации или национального строительства. Как отметил американский историк Терри Мартин, СССР проводил свою политику, рассчитывая на жесткую и мягкую линии. Коренизация относилась к мягкой линии, а например доносы, выявления неблагонадежных и борьба с националистами относились к жесткой линии.
Четкое различие между «жесткой» и «мягкой» линиями Терри Мартин иллюстрирует на примере политики коренизации в Украинской ССР, где, с одной стороны, проводилась политика украинизации, а с другой — чекисты нещадно боролись с любыми проявлениями украинского национализма. Таким образом, национальная политика большевиков отличалась не совсем понятными правилами игры, которые, к тому же, могли меняться, и приходилось, как выражались советские люди, «колебаться вместе с линией партии».
Коренизация на практике
Политика коренизации преследовала, как минимум, две задачи: распространить сферу применения местных языков и сформировать советские органы на местах из местных кадров, которые, в свою очередь, должны знать язык и традиции местного населения. Однако, обе эти задачи оказалось весьма сложно осуществить.
Во многих республиках, например в Центральной Азии, местные кадры составляли незначительное меньшинство среди работников госаппарата. Среди высших руководителей Казахской ССР представители коренного населения казахи составляли абсолютное меньшинство, а саму политику коренизации в республике осуществлял армянский большевик Левон Мирзоян, успевший до этого поработать на высших позициях в Азербайджане.
В высших органах власти Узбекской ССР местных кадров было значительно больше, чем в соседнем Казахстане, вместе с тем, узбекские органы госбезопасности возглавлялись в основном русскими или же выходцами из других республик. Только в Армении и Грузии партийная элита была укомплектована преимущественно местными кадрами, что легко объяснимо, так как армянских и грузинских большевиков было довольно много не только в регионах, но и в самой Москве. Микоян, Мирзоян, Сталин, Орджоникидзе — вот лишь несколько примеров высокопоставленных выходцев из Армении и Грузии.
Даже в «братской» Украине политику коренизации проводили товарищи, слабо знакомые с украинским языком и культурой. Украинцы составляли примерно 21% населения Союза, что делало этот народ первым среди всех нерусских народов СССР. По этой причине имеет смысл обратить внимание на то, как новая национальная политика работала в советской Украине.
С самого начала коренизация натолкнулась на неприятие… самих украинских большевиков, многие из которых отличались открытой ненавистью ко всему украинскому. Партийные функционеры в Харькове, а именно этот город долгое время был столицей советской Украины, всячески саботировали решения центра, апеллируя к тому, что поддержка украинского языка и культуры сыграет на руку буржуазии.
Украинская культура, как утверждал один из лидеров большевиков Украины Д. З. Лебедь, буржуазна в своей основе. Но это еще полбеды, украинский язык, как уверял своих однопартийцев Лебедь, являлся гораздо более «отсталым» по сравнению с русским. Он считал, что отступление русского языка приведет к торжеству отсталости над прогрессом, что противоречит целям и задачам большевиков.
Лебедь призывал поддерживать украинский язык исключительно в селе, но только для того, чтобы подготовить селян к знакомству с «более развитой русской культурой». По иронии судьбы, Лебедя арестуют в ходе сталинских репрессий в 1937 году и очень быстро расстреляют, обвинив в украинском национализме.
Впоследствии тезис Лебедя о том, что украинское село должно еще дорасти до русского языка, будет частично отвергнут и переформулирован. В новой версии русскоязычные горожане должны выучить украинский язык, чтобы донести идеи прогресса до простых селян.
То есть город должен протянуть руку помощи «безнадежно отсталому селу» и украинский язык должен осуществить эту связь. Несмотря на это, партийные функционеры украинский язык учить отказывались, а саму политику саботировали.
В Кремле возникли опасения относительно сложившейся ситуации в Украине и в 1925 году командировали в Харьков ближайшего соратника Сталина Л. М. Кагановича. В отличие от многих своих коллег, Каганович выучил украинский язык и активно включился в процесс большевизации украинской культуры. Назначение Кагановича также продемонстрировало местным большевистским кадрам, что в Москве очень серьезно относятся к коренизации.
К 1928 году количество украиноязычных газет и журналов увеличилось практически вдвое, также возрос процент украинцев, занятых в местных партийных органах. Однако уже к началу 30-х годов маятник советской национальной политики качнулся в противоположную сторону. Вместо поддержки национальных культур советская власть начала практиковать массовые депортации и репрессии против тех, кому еще вчера предоставила автономию и защиту.
Одними из первых под удар попали немцы и поляки, которых именовали неблагонадежными элементами. Несмотря на то, что большинство советских немцев и поляков не было связано с Германией или же Польшей, их подозревали в шпионаже и подрывной деятельности.
В 1928 году Л. М. Каганович вернулся в Москву, и в советской Украине начались масштабные чистки. Репрессии затронули партийную элиту, в том числе и старых большевиков, которые участвовали в реализации национальной политики.
В 1934 году началось расформирование национальных частей, а в 1938 году Кремль упразднил все национальные формирования и ввел единый порядок службы в Красной армии. Позднее, уже после начала вторжения Германии в СССР, Москва снова пересмотрит свое решение и национальные части вернутся в Красную армию.
Возникает вопрос, почему Кремль проводил столь противоречивую политику? Почему сначала был запущен процесс национального строительства, когда фактически насильно принуждали изучать местные языки и большевизировали национальные культуры, а затем органы госбезопасности начали жестоко уничтожать тех, кто эту политику проводил, используя совершенно надуманные и нелепые обвинения.
Как полагают некоторые историки, в Кремле пришли к выводу о пробуждении «неправильного национализма», то есть не того национализма, на который рассчитывали коммунисты. Народы Союза не желали советизироваться по плану, более того, противоречия между различными этническими и религиозными группами никуда не исчезли.
Внутри самой большевистской партии также существовали весьма серьезные разногласия, которые только усилились после запуска новой национальной политики. В Кремле начали опасаться, что некоторые товарищи на самом деле не совсем товарищи, а скорее волки в овечьей шкуре, которые выдают себя за большевиков, а в действительности используют партию для решения своих мелкобуржуазных задач.
Политику коренизации решено было пересмотреть, а вместе с этой политикой и роль русского народа, который отныне объявлялся «старшим братом» для всех остальных народов, но это уже совсем другая история.
