После публикации врачом Татьяной Неешпапой поста в Instagram, посвященного неэффективным методам лечения COVID-19, кто-то из коллег не одобрил сего действа и «настучал» на автора. «Сверху» отреагировали незамедлительно, вынеся врачу предупреждение и заставив изменить текст.

А уж об урагане возмущения в комментариях и говорить не приходится. Не засланные ли там казачки?..

Немного о виновнике инцидента

Татьяна Неешпапа, автор того самого поста, имеет впечатляющий послужной список: врач-терапевт, пульмонолог 1 категории, член Российского респираторного общества, один из авторов «Настольной книги заботливых родителей». Татьяна часто читает лекции по пульмонологии для терапевтов/ педиатров/ врачей общей практики, является автором ряда вебинаров по кашлю и бронхиальной астме. Но то, что ее отличает от многих других врачей (и по сути, стало причиной скандала) – это приверженность доказательной медицине (далее – ДМ).

Что такое доказательная медицина? Это концепция медицины, которая основана на том, что принятие конкретных решений в отношении лечения больного должно базироваться на четких доказательствах эффективности и безопасности существующих методов лечения, полученных в ходе клинических исследований. ДМ не приветствует препараты, методы лечения/обследования, не имеющие доказанной эффективности или имеющие доказанную неэффективность.

Упомянутые в посте автора способы лечения коронавируса как раз попадают в категорию последних. Но это только с точки зрения ДМ. С точки же зрения российских клинических рекомендаций часть этих неэффективных препаратов считаются вполне себе эффективными и должны назначаться пациентам.

Час истины: разоблачение

В чем же причина такой дилеммы?

Этот вопрос попыталась разобрать другая сторонница ДМ – иммунолог из Парижа, Дарья Карташева. В своих сториз она сделала подробный разбор статей об одном из упомянутых препаратов, а именно арбидоле. Иммунолог объяснила, почему не внушают доверия и не признаны ДМ статьи на Pubmed, на которые ссылаются сторонники арбидола. Из 276 статей частичным требованиям ДМ отвечают лишь 5. Ключевое здесь – частичным.

И как пишет автор: «Ни одного двойного слепого против плацебо нет. Ни одного слепого исследования в принципе нет. Есть рандомизированное по сравнению арбидола и калетры, остальные исследования вообще не на арбидол сфокусированы».

Затем Дарья показывает скриншоты по запросу «арбидол+ковид», заранее ставя фильтр на метаанализы, «чтобы, так сказать, не терять время». Снова 5 результатов: в двух из них прямо говорится об отсутствии эффекта, в одном сравнивается действие с гидроксихлорохином – «то есть никак», в одном – «делает ПЦР негативным на 714-й день болезни» (видимо, больше нечего было исследовать, ибо сюда можно с таким же успехом подставить любое другое средство), а в пятом – лишь протокол о будущем исследовании.

На основании всего этого иммунолог делает логичный вывод: «Невозможно совершенно утверждать, что препарат помогает от ковид, это будет непрофессиональной ложью».

И добавляет: «Да, препарат есть в наших клин реках (клинических рекомендациях – прим. ред). Почему он там есть? Потому что он есть во всех клин реках всех инфекционных заболеваний. Его нужно сбыть. Он приносит владельцам хороший доход. Навредить он вряд ли может. Это просто «безопасный» фармбизнес. Талидомидовой трагедии тут не будет. Потому чего время и деньги терять?»

Расстрельный список

Слышали про такой? Расстрельный список препаратов – это список средств, которые не подтвердили своей эффективности. Составил его популяризатор доказательной медицины, врач-невролог Никита Жуков. Арбидол тоже есть в этом списке.

Кстати, этот список и этот же препарат мы упоминали и ранее, например, в статье про препараты от COVID-19. Там же рассказано и про упомянутую выше талидомидовую катастрофу.

Однако о катастрофе.

Давайте поразмышляем вместе. Хоть и говорилось ранее, что арбидол не навредит, но представьте себе, что человек заразился коронавирусом, у него есть симптомы, то есть организм страдает. Мы хотим ему помочь и из добрых побуждений даем арбидол или какой-то другой непонятного эффекта препарат.

Ну как непонятного – либо эффекта нет, либо он есть, и это плацебо. Авось, поможет. Хуже не сделает? А это вопрос... ведь организм ослаблен, органы работают на износ, те же печень, почки. А ведь именно они должны «обработать» наш препарат – переварить, обезвредить, вывести остатки. Получается, это дополнительная нагрузка на них. А скажут ли они спасибо за эту нагрузку?

Личный опыт. Близкие члены моей семьи заболели коронавирусом. Среди них беременная на последнем месяце. Что ей только не назначили! И арбидол, и анаферон, и оциллококцинум, и всякие травки, и гриппферончик в нос... И еще много чего. У нее и до коронавируса были разные проблемы, в том числе с почками.

Конечно, назначили канефрон. Но это все не смутило медиков и не помешало назначить с десяток разных препаратов, причем терапевт поликлиники, гинеколог роддома, терапевт из роддома и гинеколог из женской консультации – каждый назначал свое. И обязательно с фуфломицином.

Как вы уже поняли, все ранее перечисленное из этого же разряда.

Представляете, если бы она все это реально пила? Как долго продержались бы ее печень и больные почки?!

К счастью, она не пила ничего из этих списков. И слава Богу: выздоровела, родила здорового ребенка, на ребенке перенесенное заболевание не отразилось.

Кстати, а вы знали, что Формулярный комитет Российской Академии Медицинских наук еще в 2007 году рекомендовал «немедленно изъять» арбидол из перечня лекарственных средств? Жаль, к нему не прислушались.

270 265 857 рублей – вот такая сумма из российского бюджета была потрачена на арбидол в 2020 году.

Крик души

Почему доказательные врачи так остро воспринимают все эти неэффективные назначения? И траты государства на них? Казалось бы, ну не работает и ладно, главное, что не навредит. Ну тратится на них государство – так это его дело. С одной стороны, может, и справедливо, но с другой...

В одном из постов иммунолог Дарья Карташева поднимает другую животрепещущую тему: отсутствие лекарств для детей, страдающих первичными иммунодефицитами (ПИД).

«Единственное их спасение – это заместительная терапия, то есть регулярные вливания иммуноглобулинов.

Без них эти дети умрут. И они умирают. А препаратов нет уже год. Вот уже год с завидной регулярностью мы занимаемся поиском препаратов по всей стране и ближнему зарубежью в соцсетях благодаря неравнодушным».

«Мы только на лечение ковида донорской плазмой, которое толком НЕ помогает, израсходовали оной 2,5 тонны. Иммуноглобулины получают из нее же. Это что касается отечественного производства».

«На днях умер очередной ребенок потому, что неравнодушные потратили много времени на поиск Ig препаратов. Привезли из другой страны, но время было упущено».

Это на самом деле печально.

Но я даже не буду спрашивать, почему... Почему на нерабочие препараты есть деньги, а на жизненно необходимые – нет. Почему страдают люди, которые не идут на поводу у фармкомпаний, а говорят прямо обо всех недостатках препаратов... Почему так устроена система?

Есть много разных «почему», но они останутся без ответа.

Хочется лишь пожелать, чтобы и в нашей системе пришли, наконец, к рациональному использованию ресурсов. Чтобы развивалось просвещение среди врачей и пациентов, чтобы каждый из нас, медиков, стремился к саморазвитию, изучал медицинскую науку по новейшим данным, по мировым стандартам. И чтобы это все приветствовалось «сверху»...

Ну а пока пожелаю лишь одно: не болейте!