Конфликт действующего руководства Польши и ЕС, предстоящая смена власти в Чехии и вероятная смена власти в Венгрии в следующем году — события, в тени которых происходит деятельность и само существование международной площадки под названием Вышеградская группа, или Вышеградская четверка (V4). И этот внешнеполитический фактор в равной мере влияет на все эти события и зависит от их дальнейшего развития.
Вперед к Западу и прочь от него
Вышеградская группа была создана в 1991 году тремя постсоциалистическими странами: Чехословакией, Венгрией и Польшей. В 1993 году эта тройка превратилась в четверку, потому что Чехословакия разделилась на Чехию и Словакию.
Все эти страны в тот момент объединяла мечта совместно двигаться на Запад — в НАТО и общеевропейские интеграционные структуры, в итоге оформившиеся в Европейский Союз. Мечта постепенно сбылась — в 1999 году в НАТО вошли Чехия, Польша и Венгрия, в 2004 году — Словакия, и в том же в 2004 году все страны вошли в ЕС.
После этого долгое время существование V4 было скорее данью традиции, но по прошествии десятилетия она снова стала восприниматься как реальный проект. Только на сей раз совместного движения не навстречу Западу, а в сторону от него. Таким проектом Вышеградская четверка стала в условиях кризиса беженцев, с которым весь ЕС столкнулся в результате разрастания ряда конфликтов на Ближнем Востоке и в Северной Африке.
Массовый приток беженцев (до миллиона в одну только Германию) стал серьезным испытанием даже для западноевропейских стран, принимавших иммигрантов на протяжении многих десятилетий. Рост антииммигрантских настроений привел к усилению позиций правых популистов и существенному сдвигу вправо либерального истеблишмента, представители которого стали подхватывать разговоры о банкротстве мультикультурализма, опасности исламизации и т. п.
Что уж говорить о Восточной Европе, которая за полстолетия проживания за железным занавесом и после предшествовавших этому этнических чисток в ходе Второй мировой войны отвыкла от мультикультурализма и воспринимала национально-культурную однородность своих стран как нечто незыблемое.
Поэтому венгерский лидер Виктор Орбан первым приступил к строительству укрепленного «вала» на венгерском участке южной границы ЕС и заявил о категорическом отказе впускать в страну беженцев, какие бы жесткие меры для этого ни требовались. А когда руководство и большинство западных стран ЕС поставили вопрос о необходимости введения принудительных квот распределения прибывающих в них беженцев по всем входящим в него странам, все четыре государства Вышеградской группы наотрез от этого отказались.
Именно этот отказ повлек за собой первый конфликт с руководством ЕС, в котором Вышеградская четверка выступила единым фронтом против Брюсселя, а также Берлина и Парижа как неформальных центров Евросоюза. Но с тех пор разлом между западным ядром ЕС и его восточным флангом становился все глубже. Если в Чехии и Словакии у власти находились силы, которые можно охарактеризовать как социал-демократические или левоцентристские с национальным уклоном, то правящие силы Польши и Венгрии позиционировали себя как национал-консервативные с ярко выраженной религиозной основой.
И такая траектория их развития оказалась на сто восемьдесят градусов противоположна той, что определилась на Западе в вопросах культуры и ценностей, то есть траектории культурного либерализма с его «повестками»: феминизма, прав ЛГБТ-сообщества, гендерного дискурса и т.п. На этом фоне в Венгрии и Польше, напротив, принимаются поправки и законы, закрепляющие характер семьи как союз мужчины и женщины и особую роль христианства в формировании их культуры и идентичности.
С этого момента две эти страны — Венгрия под руководством премьер-министра Виктора Орбана и Польша под руководством Партии Права и Справедливости превращаются в красную тряпку западноевропейского истеблишмента ЕС. Для светско-либеральной Чехии культурные вопросы не были таким камнем преткновения, но и она нашла повод показать Брюсселю зубы — вопреки его рекомендациям об ограничении оборота гражданского оружия в конституцию страны была внесена поправка, закрепляющая право на вооруженную самооборону и владение оружием.
Идеология и геополитика
Однако если для одной части ЕС Вышеградская четверка превратилась в жупел, то для другой она стала символом сопротивления ненавистным тенденциям и олицетворением того, что может быть альтернативой им не только в теории, но и на практике. О возможности присоединения к V4 заявили лидеры правивших в тот момент Австрией и Италией коалиционных правительств — Себастьян Курц и Маттео Сальвини.
«Старая-добрая Европа» без беженцев и огромных гей-парадов, но с традиционной семьей и этнокультурной средой, которые в отличие от Западной Европы защищаются властями этих стран — так стало преподноситься пространство Вышеградской группы теми, кто хотел бы видеть такой всю Европу.
Но с присоединением к Вышеградской четверке стран Западной Европы, возглавляемых националистами, дело дальше слов не пошло. Возможно, потому что в Италии правящая коалиция с участием правопопулистов развалилась и ее лидер Сальвини был вынужден уйти в отставку, уступив руководство страной представителю истеблишмента Джузеппе Конте.
Схожая история чуть позже произошла и в Австрии — скандалом с публикацией материалов прослушки из правящей коалиции была выбита правопопулистская Партия Свободы, а сформировавший правительство уже без нее Себастьян Курц стал вести себя куда более осторожно. А в 2021 году очередной скандал вынудил уйти в отставку уже и его.
Не менее показательно отношение к V4 нынешней французской власти, которая не просто приняла на вооружение многие ксенофобские идеи правых популистов, но и продвинулась в их реализации дальше, чем могли бы себе позволить они. Тем не менее, для Эммануэля Макрона страны Вышеградской четверки, в особенности Венгрия и Польша, не только не являются примером для подражания, а напротив, стали одними из главных раздражителей внутри ЕС. И причину такого отношения скорее всего надо искать не в идеологии, а в геополитике…
Эммануэль Макрон шел к власти с амбициозными планами превращения Франции в лидера ЕС, ведущую геополитическую силу Средиземноморья и державу, играющую одну из ключевых ролей на Ближнем Востоке. Последние две амбиции уперлись в оказавшуюся куда более успешной на тех же направлениях Турцию под руководством Реджепа Тайипа Эрдогана. В ответ Макрон не только начал сколачивать антитурецкий союз с Грецией внутри ЕС и странами южного Средиземноморья, но и призвал Европу начать сближение с Россией и Китаем с целью «противостояния общим вызовам».
Меж тем два члена V4 — Польша и Венгрия, являющиеся главными раздражителями для Брюсселя, весьма проблемны и с этой точки зрения. Польша, мало того что выступает против приема в Европу африканских беженцев, неизбежного для Франции и необходимого ей как стране, претендующей быть африканской державой, так еще и выступает постоянным застрельщиком конфликтов с Россией, которую хотел бы приручить Париж.
Венгрия под руководством Орбана, напротив, пытается строить с Россией прагматические отношения, что, казалось бы, вписывается в доктрину Макрона.
Однако при этом Венгрия, культивирующая свои туранские корни, является стратегическим союзником Турции внутри ЕС, а Орбан — другом и симпатизантом Эрдогана. Активно в последнее время развивает отношения с Турцией и Польша, в частности, в сфере оборонного сотрудничества. Причем, турецко-венгерскому и турецко-польскому сотрудничеству ничуть не мешает то, что власти Турции позиционируют себя приверженцами и защитниками исламских ценностей и интересов, в то время как Венгрии и Польши — христианских.
Напротив, в современном мире, в котором и мусульмане, и христиане сталкиваются с одними и теми же вызовами со стороны «культурного либерализма», это создает основу для их союза на платформе «культурного консерватизма» или «социального консерватизма», как его часто называют.
Все страны V4 и Польша с Венгрией в особенности раздражают Париж тем, что препятствуют большей внутренней интеграции Европы. Однако лидеры Франции в свое время заявляли, что в ЕС не место Турции, тогда как и венгерские, и нынешние польские лидеры декларируют готовность поддержать ее вступление в Евросоюз.
Франции не нужен мощный конкурент внутри Евросоюза, тогда как Польша и Венгрия не хотят подчиняться диктату Парижа, но хотят сотрудничества с Турцией. Как следствие, между западной и восточной частями ЕС растет дистанция, и при этом обе стороны начинают развивать отношения с партнерами за рамками ЕС.
Активное развитие такого трансрегионального партнерства пришлось на годы президентства Дональда Трампа, которому с самого начала себя противопоставил Эммануэль Макрон. При этом Трамп демонстративно поддержал как раздражающее ЕС руководство Польши своим дружеским визитом в Варшаву, так и новый проект Троеморья или Интермариума. Под ним подразумевается проект сотрудничества стран, находящихся между Адриатическим, Балтийским и Черным морями, часть которых уже входят в ЕС, а часть еще нет.
Несмотря на препятствия, чинимые его политике, Трамп в то же время стал и самым удобным американским президентом для турецкого лидера Реджепа Тайипа Эрдогана. Развитие стратегического сотрудничества в оборонной сфере Турции с Украиной, Украины с Польшей и Литвой, Польши, а теперь и Литвы с Турцией столь же соответствует американским интересам, сколь и противоречит французским.
Ведь оно не только закрепляет этот регион в качестве форпоста против Москвы, но и ослабляет влияние на него Парижа, при этом делая его союзником Анкары. Неудивительно, что летом 2021 года Жак Аттали, имеющий репутацию рупора кругов, выдвинувших Эммануэля Макрона, выступил с программной статьей, в которой призвал к созданию Латинского союза во главе с Францией. По мнению Аттали, Латинский Союз, который включит в себя романоязычные католические страны как Европы (Франция, Италия, Испания, Португалия), так и Латинской Америки, будет призван бороться за доминирование в Средиземноморье и в северо-западной Африке, чего не удалось добиться под эгидой ЕС.
Однако теперь, когда стратегия Макрона в его первый президентский срок потерпела неудачу практически по всем направлениям, говорить о новой стратегии Франции можно будет только после выборов 2022 года. Впрочем, от предстоящих выборов зависят и перспективы Вышеградской группы.
Сохранится ли Вышеградская альтернатива?
Отношение к Вышеградской группе, которая в последние годы в общественном восприятии из символической платформы превратилась в альтернативу Брюсселю, стало политическим маркером внутри входящих в нее стран.
Так, премьер-министр Чехии Андрей Бабиш в электоральной битве с ориентированной на Брюссель оппозицией позиционировал себя как «чешского Орбана». В разгар предвыборной кампании он посетил Будапешт и вслед за этим принял в Чехии Орбана. Но выборы Бабиш проиграл, и формирование нового правительства большой коалицией двух оппозиционных коалиций теперь является только вопросом времени. Среди участников этих коалиций есть те, кто считают, что Вышеградская группа давно превратилась в пятое колесо в телеге ЕС, однако, доминируют все-таки силы, позиционирующие себя как умеренно-консервативные.
Поэтому, учитывая то, что теперь им придется отбиваться от перешедшей в оппозицию партии Бабиша, едва ли они решатся на выход Чехии из V4. Скорее можно предположить, что Чехия останется таким же «умеренным» членом этого объединения, как и Словакия после произошедшей в ней в 2019-2020 гг. смены власти в пользу более прозападных сил.
Ключевыми для будущего V4 могут стать выборы в странах, превратившихся в ее застрельщиков — Венгрии и Польше. В Венгрии они пройдут уже в 2022 году, причем уже можно сказать, что венгерская оппозиция в противовес Орбану решила сделать ставку на консервативного, а не ярко выраженного либерального кандидата, как и в Чехии, где таким кандидатом стал Петр Фиала.
Праймерис на роль единого кандидата венгерской оппозиции выиграл Марки Зай, отец семерых детей, воцерковленный католик и мэр города Ходмезовашархей, которого несмотря на все это поддержат и либералы, надеясь, что ему будет под силу победить Виктора Орбана.
Получится это или нет, сказать сложно, однако с учетом того, что консерваторы и националисты составляют немалую часть венгерской оппозиции, а правящая партия, как и в случае с Чехией даже после поражения не исчезнет, а уйдет в оппозицию, едва ли можно ожидать того, что новая венгерская власть распахнет границы страны и устремится выполнять все указания Брюсселя.
Однако если о будущих отношениях с ЕС Чехии и Венгрии можно только гадать, то для Польши этот вопрос уже встал ребром. Попытки Брюсселя и ориентированных на него сил внутри страны принудить польские власти к отказу от политики защиты семейных ценностей, обосновывая это приоритетом общеевропейских норм, привели к внесению в польскую конституцию поправки о приоритете в стране польских законов.
В ответ на это многие европейские политики потребовали либо исключить Польшу из ЕС, либо оставить ее без европейских дотаций. Хотя Европарламент принял максимально жесткую резолюцию по Польше в октябре 2021 года, главы европейских правительств, среди которых были и адвокаты Варшавы, не пришли к единому выводу о том, что с ней нужно делать, в связи с чем Еврокомиссия не стала принимать санкций против нее. И теперь депутаты Европарламента обратились в Европейский суд с требованием принудить Еврокомиссию к таким действиям.
Его решение по этому делу может оказаться судьбоносным, так как Еврокомиссии придется действовать, проигнорировав либо решение глав европейских правительств, либо резолюции Европарламента. Первое поставит под сомнение суверенитет стран, входящих в ЕС и спровоцирует во многих из них антибрюссельские настроения, второе же будет означать, что у Брюсселя нет рычагов воздействия на входящие в ЕС страны и все, что ему остается, — это ждать смены власти в них.
Впрочем, и в случае смены власти на следующих выборах в Польше расклад внутри ее политики будет напоминать венгерский и чешский, при котором даже пробрюссельским силам придется считаться с настроениями консервативной и изоляционистской частей общества. По этой причине маловероятно, что в какой-либо из стран V4 в обозримом будущем власть сможет взять коалиция, призывающая к выходу своей страны из этого регионального объединения или его ликвидации.
Закрытая часть Европы: сотрудничество и диалог с соседями
Таким образом можно констатировать, что в настоящий момент Вышеградская группа превратилась в олицетворение особого пути Центрально-Восточной Европы, обусловленного спецификой ее истории и демографии. В широком смысле V4 является частью более широкого пространства и потенциального проекта Интермариума, способный охватить страны уже не только ЕС, но и те, которым не удается в него вступить, несмотря на такое желание.
Подобные тенденции подстегивают дискуссии о будущем самого ЕС, в частности, о неизбежности или необходимости его двух- или многоскоростного движения к интеграции. Иначе говоря, если сплочение всего ЕС в более тесное объединение невозможно, то не стоит ли внутри него создать своего рода малый ЕС из тех, прежде всего западноевропейских стран, которые к этому готовы?
Но не приведет ли это к распаду с таким трудом созданного ЕС? И так ли уж популярны настроения еще большего сплочения внутри ЕС в самих западноевропейских странах с учетом того, что еще недавно в Италии и Австрии у власти находились правительства с участием правопопулистов, а во Франции они имеют реальные шансы победить на следующих выборах и поставить вопрос о выходе страны из ЕС?
Таких вопросов пока больше, чем ответов, и на этом фоне перспективы V4 выглядят не такими уж плохими. Ведь в отличие от крайних полюсов сторонников более тесного сплочения внутри ЕС или наоборот выхода из него сторонники V4 призывают оставить все, как есть, пользоваться преимуществами ЕС и не подвергать его существование угрозе разными авантюристическими инициативами.
При этом представление о том, что нынешнее положение вещей выгодно только Восточной Европе, получающей дотации и поддержку Брюсселя, но не желающей исполнять его указания, далеко от истины. Фактически этими дотациями развитые страны Западной Европы и в первую очередь Германии платят за доступ своих компаний к рынкам сбыта Восточной Европы и ее дешевой рабочей силы, так что для них оно не менее выгодно, чем для нее.
Относительно выгодно оно и тем странам, которые хотели бы вступить в ЕС, но не имеют таких перспектив в обозримом будущем. Двустороннее сотрудничество со странами Троеморья отчасти компенсирует им отсутствие этой возможности, несмотря на раздражение стран вроде Франции, которые сами с определенного момента превратились в тормоз для расширения единой Европы.
Еще один стеореотип, нуждающийся в опровержении — это создаваемый V4 образ «Европы, свободной от ислама». На самом деле ислам в ней есть — не только в виде исламских центров в Словакии, нескольких мечетей в Чехии и Венгрии, но и целых исторических мусульманских поселений татар в Польше.
К слову, именно Польша фактически превратилась сегодня в центр мясной халяльной индустрии в ЕС в условиях ее запрета в ряде стран. Причем, парадоксально, но попытка ее запретить в Польше вызвала протесты со стороны самой консервативной части польского политического спектра. Кроме того, несмотря на наличие сторонников таких запретов, в отличие от либеральной Франции в этих странах не запрещены ни хиджабы в государственных учреждениях, ни даже закрытие лиц в публичных местах, что позволяет арабским туристам ездить на их курорты.
Образ «Европы, свободной от ислама» на практике касается в первую очередь отсутствия массовой иммиграции из тех стран, с которыми Восточная Европа в отличие от стран Западной Европы не связана узами колониального наследия. Конечно, историческое наследие Австрийской империи и противостояния османским завоеваниям сильно подпитывает исламофобию на уровне культурных установок.
Но здесь следует указать уже и на недоработки тех мусульманских стран и народов Интермариума, таких как босняки, албанцы, польско-литовские и крымские татары и, конечно, турки, которые не ведут работу на этом направлении. Это особенно бросается в глаза на фоне весьма эффективной работы в этих странах израильского лобби, несмотря на то что восточноевропейское еврейство практически исчезло в ХХ веке в результате истребления и эмиграции.
По мнению автора статьи, ничего не мешает подобным же образом, поставив во главу угла уважение к суверенитету и идентичности исторически христианских народов Восточной Европы, искать с ними точки соприкосновения и мусульманам большой Юго-Восточной Европы, которые так же как и они стремятся как к взаимовыгодному сотрудничеству с соседями, так и к сохранению своих народов и культур.
