Туркменистан — самая закрытая и посему самая непредсказуемая страна Центральной Азии. Больше 30 лет с момента образования независимой республики ее лидерам (сначала Сапармурату Ниязову, затем Гурбангулы Бердымухамедову) удавалось сохранить многовекторность и внеблоковость во внешней политике.
В отличие от Кыргызстана, где одно время шла упорная борьба США и России за влияние и военные базы, Казахстана, полностью ориентированного на российскую интеграционную модель, и Таджикистана, имеющего территориальные споры с Кыргызстаном, Ашхабад держится равноудаленно от всех альянсов и сохраняет добрососедские отношения со всеми.
Даже с беспокойным Афганистаном туркменские лидеры умеют находить общий язык. Во время гражданской войны в 90-х Ниязов умудрялся дружить и поставлять нефть как талибам, так и их противникам из Северного альянса.
В период пандемии и трансформации мировой системы с глобализации на регионализацию сохранять нейтралитет и внеблоковость становится гораздо труднее. Региональные державы прибирают к рукам власть и влияние в своем соседстве, внешние игроки покидают эти сферы влияния. Ярчайший пример – Казахстан. Влияние России было и без того сильно, но, когда кризис бросил вызов легитимности местной власти, на помощь ей пришли именно российские миротворцы, еще теснее связав будущее официально «многовекторного» Казахстана.
Таджикистан и Кыргызстан со своим будущим определились. В военном и экономическом смысле они ориентируются на Россию, ЕАЭС и ОДКБ. Фактор безопасности и востребованность РФ особенно выросли после смены власти в Афганистане и попытки госпереворота в Казахстане. Остался Туркменистан.
64-летний президент Гурбангулы Бердымухамедов с виду чувствует себя уверенно, даже чересчур уверенно. Оппозиция слабая, ее фактически нет. Везде стоят статуи и фотографии «аркадагу». Серьезных протестов, как в Казахстане, не наблюдалось. Власть прочная, но ценой избыточного контроля и высокой коррупции. По последнему показателю Туркменистан составляет компанию таким рекордсменам, как Сирия, Йемен, Ливия — странам, где идет горячая война.
Официально безработица составляет пару процентов, неофициально — свыше 50%. Консервацию системы, помимо коррупции, обеспечивает жесткий контроль интернета и выезда населения за рубеж. Единственный шанс уехать из страны — купить путевку в Турцию и остаться там. К слову, после иракцев туркмены являются лидерами по числу разрешений на проживание в Турции. Из Ирака люди бегут по понятным причинам безопасности.
Почему же туркмены уезжают из собственной страны, если безработица низкая, и жизнь процветает, как это демонстрируется на видеоклипах с участием президента? Официально в Турции проживают около 120 тысяч выходцев из Туркменистана, еще 100 тысяч имеют краткосрочные разрешения на проживание.
Глава государства прекрасно понимает все эти риски. При его правлении состоялась не одна смена власти в Кыргызстане, умер президент соседнего Узбекистана, произошел трансфер власти в Казахстане. Центральную Азию захлестывает трансформация. У каждого лидера свой рецепт реагирования.
В Кыргызстане — чехарда власти и хаос, в Казахстане — операция «преемник-технократ» и приход к власти Касым-Жомарта Токаева, в Узбекистане у руля оказался человек из системы (Шавкат Мирзиёев) по причине смерти предыдущего правителя. Туркменский лидер, похоже, выбрал более простой и понятный путь — передача власти от отца к сыну.
12 февраля, не дожидаясь окончания своего срока полномочий в 2024 году, Гурбангулы Бердымухамедов объявил о досрочных президентских выборах. Они пройдут 12 марта. Спустя четыре дня после решения сын президента Сердар, выдвинутый от Демократической партии Туркменистана, был зарегистрирован кандидатом на выборах президента. Формальным критериям Сердар соответствует.
Ему осенью как раз исполнилось 40 лет. Чиновничья карьера у него началась не вчера. В 2016-2020 годах он являлся депутатом парламента (Медждиса). Имеет дипломатические навыки. В 2008-2011 работал в посольстве республики в России, в 2018 году стал заместителем министра иностранных дел. Около двух лет возглавлял правительство Ахалского велаята. Последняя из крупных должностей Сердара Бердымухамедова — министр промышленности (2020-2021 гг.).
Как видно, Бердымухамедов — не просто сын президента, но уже достаточно опытный политик. Другой вопрос — обязан ли он своей карьерой и продвижением своему происхождению или действительно заслужил все свои посты. Ответ на этот вопрос мы узнаем после того, когда он возглавит страну.
А пока что в СМИ бродят слухи о его авторитарных наклонностях. Говорят, что Сердар — жесткий человек, не терпит критику. Будучи губернатором Ахалского велаята, он запрещал подчиненным без крайней необходимости выходить и входить в здание администрации, пока Сердар не закончит работу.
Опыт жесткого правления Ниязова и Бердымухамедова, с одной стороны, говорит об эффективности такой модели власти в Туркменистане. Похоже, туркменский народ уважает волевого и сильного лидера. С другой стороны, любая несменяемость власти — бомба замедленного действия. Смены лица (отец вместо сына) может оказаться недостаточно.
Вызовы времени — требование большей открытости, интеграции с миром, кризис COVID-19 — а также системные проблемы страны (коррупция и безработица) будут провоцировать революционные настроения. Погасить их можно лишь путем эффективного менеджмента, реформ и экономического роста. Способен ли на все это Сердар, неизвестно.
Соседние страны определенно заинтересованы в стабильном Туркменистане. Даже если он чурается интеграционных проектов, по крайней мере, порядок в Ашхабаде дает Узбекистану, Казахстану, Таджикистану и Афганистану уверенность в том, что у них спокойное соседство. В случае нестабильности мигранты побегут в соседние страны, и без того страдающие перенаселением, бедностью и высокой безработицей, либо всем этим одновременно.
Китаю тоже выгодна стабильность Туркменистана, ибо он — главный поставщик газа в КНР. России было бы интересно втянуть республику в свою евразийскую систему, но пока что Москва довольствуется членством Туркменистана в СНГ, что тоже неплохо в условиях высокой конкуренции. То же самое можно сказать о Турции. После долгого перерыва Ашхабад вернулся в ОТГ и принимает участие в его заседаниях. Искать добро от добра неразумно. Иран тоже доволен уровнем сотрудничества — недавно он договорился о поставках туркменского газа в Азербайджан через иранскую территорию.
Совсем скоро, 12 марта, Туркменистан вступит в период серьезного испытания. Выйдет ли он из него ослабленным, модернизированным или же и далее законсервированным, зависит от желания и умения молодого президента-преемника и настроений народа. Так или иначе, плавание Сердара не будет свободным. За ним будет присматривать Гурбангулы Бердымухамедов, сохраняющий за собой пост главы парламента и титул покровителя нации («аркадаг»).
