Пристальное внимание КНР к Афганистану обусловлено экономическими интересами — афганские недра бесконечно богаты природными ресурсами — от золота и драгоценных камней до меди и дефицитного лития.
Попытки дипломатического сближения Китай уже предпринимал и ранее — в 2022 году министр иностранных дел КНР Ван И встречался в Кабуле с врио главы МИД Афганистана Амиром Ханом Муттаки.
И вот сейчас председатель КНР Си Цзиньпин принял верительные грамоты у нового посла Афганистана в Китае Билала Карими, ранее занимавшего должность заместителя официального представителя правительства «Талибана».
Открытие дипмиссии
О том, что новый глава афганской дипмиссии начал работать в Пекине, СМИ писали еще в декабре 2023 года. Однако тогда официальный представитель МИД Китая Вэньбинь не стал прямо отвечать на вопросы журналистов о том, означает ли это признание властями КНР Исламского Эмирата Афганистан. Однако добавил, что по мнению Китая, «Афганистан не должен быть исключен из международного сообщества».
Власть талибов действует в стране с августа 2021 года, однако до сих пор она не признана ни одной страной мира. Китайское правительство выступает против введенных в отношении Кабула санкций со стороны США и ООН, но официально признавать новые власти тоже не торопится, отмечая, что для этого в Афганистане необходимо создание инклюзивного правительства и соблюдение прав человека.
Кому риски, а для кого перспективы
После того как движение «Талибан», с которым США безуспешно боролось последние 20 лет, захватило власть в Афганистане, страну покинуло большинство зарубежных компаний. Государство фактически оказалось в международной изоляции. Однако пока одни правительства вывозили своих сотрудников, другие разглядели в сложившейся ситуации множество возможностей.
Среди таких стран оказался Китай, обративший внимание на регионы, оставшиеся без влияния Запада, и решивший расширить в них свое присутствие и влияние. Нарастающее противостояние между Пекином и Вашингтоном лишь еще больше подтолкнуло КНР заполнить образовавшийся в Афганистане вакуум.
За Китаем давно и прочно закрепился имидж страны, вкладывающей средства в самые рискованные страны и политически турбулентные государства по всему миру. Афганистан не стал исключением.
Еще до прихода талибов к власти Пекин на протяжении нескольких лет поддерживал отношения со всеми сторонами конфликта в стране. Но быстрое падение Кабула и бегство бывшего президента Ашрафа Гани из Афганистана не оставило Китаю другого выбора, как установить более тесные контакты с «Талибаном».
Пекин сразу пошел на сближение и начал принимать талибов на уровне министров. Тем временем официальный представитель МИД Китая Хуа Чуньин во время ежедневных брифингов заявляла, что к представителям «Талибана» «необходимо относиться без устаревшей предвзятости», а «недоверие к ним едва ли можно назвать рациональным».
Талибы, мечтающие в этот раз добиться международного признания и легитимности, ухватились за этот шанс и назвали Китай своим основным внешнеполитическим партнером.
Сотрудничество набирает обороты
Со стороны может показаться, что, вкладываясь в рискованные активы, КНР действует нерационально. Но это вовсе не так. Китайские инвесторы обычно действуют прагматично, к тому же в Китае в последнее десятилетие выросло качество управления рисками — госкорпорации теперь консультируют специальные агентства.
Как сообщает Reuters, уже в августе 2021 года около 500 китайских бизнесменов прибыли в Афганистан для того, чтобы изучить возможности для бизнеса, и запустили десятки фабрик по производству обуви, текстиля и одежды в кабульском Чайна-тауне.
Стороны создали Китайско-афганский коммерческий комитет — организацию, позволяющую привозить в Афганистан китайских розничных торговцев. Им помогают получать визы, налаживать связи и ориентироваться на рынке.
В 2022 году талибы дали разрешение китайской бизнес-группе в Афганистане на строительство индустриального парка в Кабуле. Это первый инфраструктурный проект, заключенный между талибами и Пекином.
Представители КНР заинтересованы в инвестировании в такие области, как строительство, производство строительных материалов и добыча полезных ископаемых.
Осенью 2022 года «Талибан» попросил Пекин задействовать Афганистан в инициативе «Один пояс, один путь». Вначале в КНР к этой инициативе отнеслись настороженно. Однако уже в мае 2023 года талибы договорились с Пекином и Исламабадом о включении Афганистана в один из флагманских проектов инициативы «Пояса и пути» — Китайско-пакистанский экономический коридор (КПЭК).
Общие вложения Китая в КПЭК, который в том числе соединяет КНР с пакистанским портом Гвадар на берегу Аравийского моря, оценивается в $60 млрд. Как писало агентство Bloomberg, в перспективе этот проект позволит Афганистану, находящемуся под санкциями ООН и США, привлечь миллиардные инвестиции на финансирование инфраструктурных проектов.
Одновременно с этим КНР вновь проявляет интерес к медному месторождению Айнак, где еще в августе 2022 года она начала разведку и добычу этого металла. Также китайцы уже ведут работы в нефтяных бассейнах в провинции Сари-Пуль и добычу драгоценных камней и золота в провинции Бадахшан.
В январе 2023 года новые афганские власти заключили контракт сроком на 25 лет с китайской компанией Xinjiang Central Asia Petroleum and Gas на добычу нефти в бассейне реки Амударьи. Согласно контракту, представители КНР должны инвестировать до $150 млн в год, через три года сумма должна вырасти до $540 млн.
Прошлый опыт
Пекин сотрудничал и с предыдущими властями Афганистана. Однако этот опыт работы вряд ли можно назвать удачным. В 2008 году China Metallurgical Group Corp совместно с Jiangxi Copper выиграли грант на $2,9 млрд на право в течение 30 лет разрабатывать и эксплуатировать медный рудник в Айнаке.
Однако работы были остановлены из-за того, что у компании возникли серьезные опасения по поводу безопасности сотрудников — несколько раз на них нападали и даже убивали. В полной мере добыча ресурсов так и не была начата.
В 2011 году энергетический гигант КНР China National Petroleum Corporation выиграл тендер на разработку нефтяного месторождения на севере страны у реки Амударьи сроком на 25 лет.
Через пару летом между этой корпорацией и ее местной компанией-партнером разгорелись споры, решить которые пытались с помощью угроз китайским инженерам на местах и применения силы. В результате добыча была приостановлена.
В то время у Пекина не было других крупных планов по сотрудничеству с Кабулом. В разные годы китайские компании строили небольшие инфраструктурные и строительные проекты — дороги, школы, другие социальные объекты. Но компании из КНР тогда выступали лишь в роли подрядчиков, поскольку были частью международных, а не китайских инициатив.
Выгода для талибов
Сейчас, несмотря на периодически происходившие теракты, китайские предприниматели не стали уезжать из Афганистана, а лишь усилили меры безопасности и продолжили работу.
К тому же, как писали западные СМИ, у китайских представителей есть то, чего лишены другие иностранцы в Афганистане — поддержка со стороны руководства «Талибана». Бизнесмены из КНР не раз сообщали, что талибы относятся к ним доброжелательно и предлагают помощь.
Новым властям выгодны китайские инициативы. Движение изо всех сил пытается финансировать проекты развития и восстановить экономику.
После того как была остановлена международная помощь, составлявшая почти 45% ВВП страны, а также были заморожены зарубежные активы Центрального банка страны на сумму около $9,2 млрд, экономика Афганистана находится в упадке.
Ухудшилась и гуманитарная ситуация, десятки тысяч высококвалифицированных сотрудников бежали из страны. Из-за введенных ограничений на работу в государственном и частном секторах сократилось и число занятых в экономике женщин.
В сложившейся ситуации китайские инвестиции пришлись как нельзя кстати — и для простых афганцев, и для правительства «Талибана», нелегитимного в глазах международного сообщества.
Столкнувшись с нехваткой денежных средств, новые власти стали приглашать международные компании инвестировать в природные ресурсы страны, включая месторождения меди и лития.
Контроль за сокровищами Афганистана
Афганистан уникально богат цветными, черными и редкоземельными металлами. Однако у самой страны нет ни технологий, ни финансов для разрабатывания этих месторождений самостоятельно. К тому же, ни одна из ведущих мировых добывающих компаний, кроме китайских, доступа к ресурсам получить так и не смогла.
В 2010 году USGS и Пентагон объявили: в недрах Афганистана содержится минеральных ресурсов почти на $1 трлн. Сейчас называют цифру в $3 трлн.
Размер только разведанных месторождений запасов черных металлов в предгорьях хребта Гиндукуш составляет свыше 500 млн тонн. В Мес Айнаке на востоке страны находится крупнейшее в Евразии месторождение меди — как минимум 450 млн тонн, согласно данным Геологической службы США.
Среди всех богатств Афганистана особый интерес инвесторов вызывают крупнейшие в мире залежи лития — дефицитного металла для создания солнечных панелей и батарей к электромобилям, на которые ускоренно пересаживается развитый мир.
В одном из документов Пентагона Афганистан назвали «Саудовской Аравией лития», намекая на статус королевства в качестве мирового лидера по запасам и добычи нефти.
Китай в свою очередь является мировым лидером по переработке лития — на долю КНР приходится около 60% общемирового объема его производства. В середине июля 2023 года Международное энергетическое агентство сообщило, что за последние пять лет рынок металлов и минералов, которые необходимы для производства ветряных турбин, солнечный панелей, электромобилей и других чистых технологий, вырос вдвое, а спрос на литий — втрое.
КНР уже существенно обгоняет страны Запада по инвестициям в добычу редкоземельных элементов, необходимых для инновационной энергетики и транспорта. Летом прошлого года американский инвестбанк Goldman Sachs сообщил, что западным государствам нужно инвестировать в добычу редкоземельных элементов по меньшей мере $25 млрд, чтобы догнать в этом отношении Китай.
На фоне этого страна стала лидером по производству электромобилей. Доля КНР в общемировых продажах новых электрокаров превышает 50%.
Сложная дипломатическая тактика
Научный сотрудник Института востоковедения РАН, директор Центра изучения современного Афганистана Омар Нессар в беседе с TRT на русском отметил, что отношения талибов с внешним миром представляют собой новый феномен в международных отношениях.
«Налицо все характеристики признания новых властей в Афганистане, но при этом официально внешний мир не желает этого делать. Китай стал первым государством, которое приняло верительные грамоты у представителей талибов, хотя МИД Китая одновременно с этим выпустил заявление, в котором отмечалось, что позиция Пекина и статус движения «Талибан» не меняются. Так что официального признания нет», — пояснил политолог.
Он добавил, что талибы после прихода к власти очень надеялись на финансовую и политическую поддержку Китая, но их ожидания не оправдались в полной мере.
«Если в 2022 году глава МИД Китая совершил визит в Афганистан, то в 2023-м высокопоставленные чиновники не ездили в Кабул. В экономическом плане китайцы тоже взяли некую паузу. Они не отрицают свою заинтересованность в проектах по добыче полезных ископаемых и других инициативах, но при этом не торопятся их осуществлять», — подытожил эксперт.
Ведущий российский эксперт по Китаю и странам Азии, директор Института стран Азии и Африки МГУ имени М. В. Ломоносова Алексей Маслов в разговоре с TRT на русском подчеркнул, что у Китая есть стандартная позиция по отношению к странам со сложными режимами — развивать торговые отношения, но при этом быть очень аккуратными в политических отношениях.
«КНР признает «Талибан» в качестве правящей партии в стране, но не как политическое движение. При этом Афганистан долгое время был встроен во внешнеэкономическую политику Китая.
Речь идет о добыче лития, меди, а также целого ряда редкоземельных металлов. Но самое главное — это дорога, которая должна идти из Китая через Афганистан в Пакистан — это часть «Пояса и пути», — добавил китаист.
Он пояснил, что Китай начал вкладывать средства в этот проект еще при старом режиме, на этом было завязано развитие целого ряда китайских регионов. Но, поскольку КНР пока считает режим недружелюбным, особо инвестировать не торопится, а лишь защищает то, что было вложено, отметил аналитик.
«Пекин выбрал такую тактику — торговать, если Афганистан захочет, поддерживать дипломатические отношения, но никакие серьезные экономические и культурные проекты пока не развивать». В общем такая тонкая, очень гибкая дипломатия», — резюмировал специалист.
Оба эксперта полагают, что успех новых попыток китайцев войти в Афганистан со своими проектами будет главным образом зависеть от стабильности ситуации внутри страны. Предыдущие аналогичные шаги КНР в 2000-е годы потерпели неудачу из-за проблем с безопасностью и высокого уровня коррупции.
