Apertio
Обыватель свыкся с удобной мыслью, что за ним приглядывают и о его жизни заботятся некие «старшие». Ему страшно заглянуть в бездонные глаза собственного одиночества в постоянно хладеющем, по закону энтропии, мире.
Стоит оговориться, что для каждой из двух крупных категорий обывателей (по типу политического мировоззрения) «старший» — свой. Для тех, кто ориентируется на императора Си, таким является сам Си. У его фрондирующего родственника — это условная Демпартия. Тот же паттерн можно смело, хоть и с оговорками, накладывать на обывателей любой страны с тираническим устройством.
Дальше речь пойдет о моральном банкротстве мирового жандарма в глазах второй группы. За отсутствием предмета обсуждения — оглядки на Америку — в картине мира первой. И пусть простит меня читатель за столь широко взятый критерий «обывателя», вполне способный объять и его.
После Холодной войны. A better world.
Падение Берлинской стены и распад Советского Союза символически и номинально положили конец крупнейшей идеологической борьбе XX века. Многие тогда праздновали, как казалось, очевидный триумф либеральной демократии и свободного рынка. Для Соединенных Штатов, как единственной оставшейся в мире сверхдержавы, это представлялось знаменательной возможностью переделать международный порядок на основах сотрудничества, общего процветания и демократических ценностей. Однако сегодня, три десятилетия спустя, обещания этого поворотного момента в истории выглядят, мягко говоря, запятнанными.
Вместо столь широко и громко разрекламированной эры глобального мира и сотрудничества мы видим сегодня отнюдь не «мир получше» — позволю себе вольно и несколько иронически перевести известный фразеологизм «a better world». Череда внешнеполитических решений США лишь посеяла семена новых конфликтов. Вместе с этим обнаженное теперь моральное банкротство, очевидно и приведшее к расправленным плечам атлантов несвободного мира — в числе коих Китай, Северная Корея и Россия, поставило под сомнение не только способность Америки оставаться защитником прав человека и демократии в мире, но и само моральное право на охрану правопорядка.
Война на экспорт. Средний Восток
События 11 сентября стали переломным моментом в отношениях между Соединенными Штатами и Ближним Востоком или — как будет логически и географически корректнее сказать, отступая от устоявшегося в русском языке определения, — Средним Востоком. Так или иначе, последовавшие за трагическим сентябрем 2001 года шаги мирового гегемона положили начало целой веренице трудно разрешимых региональных конфликтов, с самыми глобальными последствиями.
Операция «Несокрушимая свобода» — так комплексно окрестили все военные мероприятия США, логически последовавшие за 9/11 — изначально называлась Infinite Justice. Позже ее пришлось переименовать, ведь «Бесконечное правосудие» — явный перебор по части высокомерия людского. И не исключено, что дело даже не столько в стремлении заручиться доверием у хозяев земли, куда вы вторгаетесь — где каждый школьник теологически подкован (министр обороны США Рамсфельд тогда заявлял, дескать, не хотим мы задеть ничьих религиозных чувств), сколько в попытках не оказаться под огнем позора со стороны своих же налогоплательщиков, где с пониманием атрибутов Бога преимущественно тоже все в порядке.
Вторжение в Ирак, основанное на ложных (или ложно предъявленных?) данных о программе создания оружия массового уничтожения Саддама Хусейна, имело тяжелые долгосрочные последствия. Вслед за ним пришла разрушительная и затяжная гражданская война с межконфессиональным обострением. Там же, как позже предъявили нам WikiLeaks, «случилась» печально известная тюрьма Абу-Грейб, совокупная трагедия, которая во многом дала жизнь столь наводившему ужас на весь мир уже в 2010-е террористическому движению ДАЕШ.
Гуманитарные издержки обеих войн — иракской и афганской — ошеломляют: миллионы перемещенных лиц, сотни тысяч потерянных жизней, травмированная психика огромного и демографически молодого региона.
Картина фактического бегства из Кабула в 2021 году стала сияющим символом неспособности Вашингтона мыслить проектно и создавать политическую реальность за своими пределами.
20-летняя война в Афганистане, изначально обоснованная как целенаправленная операция по вытеснению талибов от власти, переросла в невнятный и непонятно кем востребованный проект строительства нации. Несмотря на колоссальные ресурсы, вложенные в обучение афганских «силовиков» и аппарата чиновников, эти институции развалились с поразительной скоростью, когда США вывели войска. И их союзники, внесшие свой вклад, и афганские коллаборационисты, поддерживавшие 20-летнюю миссию, испытали горькое чувство предательства, поставив под сомнение ценность американского партнерства.
Джулиан Ассанж: свобода против секретов
Джулиан Ассанж обрел всемирную известность в 2010 году благодаря своему проекту WikiLeaks. Ресурс опубликовал серию документов и видеоматериалов, раскрывающих секретную информацию о военной и дипломатической деятельности США. Самым заметным из них стало видео «Collateral Murder» («Сопутствующее убийство»), на котором показано убийство иракских мирных жителей и двух журналистов Reuters американскими военными в Багдаде в 2007 году.
Многие приветствовали Ассанжа и WikiLeaks как поборников свободы слова и подотчетности правительств. Официальные же лица США ожидаемо твердили про «угрозу национальной безопасности». Правительство США начало уголовное расследование в отношении WikiLeaks и добивалось экстрадиции Ассанжа по обвинениям, связанным с Законом о шпионаже.
Попросив убежища в посольстве Эквадора в Лондоне в 2012 году, чтобы избежать экстрадиции в США, где ему грозит 175 лет тюремного заключения по обвинению в шпионаже, Ассанж оставался там до 2019 года. Тогда президент Эквадора внезапно отказался далее предоставлять ему убежище, сославшись на «повторяющиеся нарушения». За этим последовал арест Ассанжа британскими властями.
По итогам слушаний в Высоком суде Великобритании в феврале 2024 года прояснится — сможет ли Джулиан Ассанж продолжать подавать апелляции в британских судах. Если он проиграет, от экстрадиции в США его может спасти только соответствующее решение ЕСПЧ.
«Это проверка для властей США и Великобритании на их приверженность фундаментальным принципам свободы СМИ, которые лежат в основе права на свободу выражения мнений и права общественности на информацию. На скамье подсудимых находится не только Джулиан Ассанж. Если заткнут рот Ассанжу, то затем заткнут рот и другим», — заявила Джулия Холл, эксперт правозащитной организации Amnesty International.
И пускай свидетелями экстрадиции и монструозного 175-летнего приговора мы пока не являемся, тень подобных перспектив выглядит, по меньшей мере, угрожающей и навевает самые антиутопические чувства. Что лишний раз подчеркивает режущий глаза контраст между громким имиджем мирового защитника свободы слова и прессы и абсолютно тиранической натурой, проявленной в самом конкретном случае.
Гнилой внутри. Остров несвятого Джеффри и нотбук Хантера Байдена
Истории Джеффри Эпштейна и Хантера Байдена — ослепительно яркие символы того, как богатство, власть и связи способны обеспечить неприкосновенность самому очевидному и неприкрытому преступлению — как ее ни рассматривай — юридически, гуманистически или религиозно.
Из дела Джеффри Эпштейна город и мир узнал не только то, что элитные связи в США могут защищать вовлеченных в тяжкие преступления. Но и что сами эти «связи» туда вовлечены самым неопосредованным образом.
Эпштейн, финансист с обширными связями в политических и финансовых кругах, десятилетиями сталкивался с обвинениями и судебными процессами, связанными с торговлей людьми и сексуальным насилием в отношении несовершеннолетних девушек. Несмотря на серьезность обвинений, Эпштейну удавалось избегать юридических последствий на протяжении многих лет. Сделка о признании вины в 2008 году позволила ему отбыть легкое наказание в особо благоприятных условиях.
Связи Эпштейна с известными личностями, включая американских политиков и бизнесменов самого высокого полета, членов королевских семей и знаменитостей, породили бурное обсуждение и обострили недоверие к элитным кругам в США.
Его загадочная смерть, последовавшая вскоре после ареста в 2019 году и официально признанная самоубийством, вполне органично вписывается в его темную во всех смыслах биографию. Эта история ясно показала — закон не для всех, даже в «сияющем граде на холме».
О чем столь же красноречиво повествует и другой кейс — скандальная утечка содержимого ноутбука Хантера Байдена, сына 46-го и ныне действующего президента США Джозефа Байдена.
История, которая могла произойти только с тяжело наркозависимым участником элитных кругов, — а именно таким, как стало известно из утечки, «оказался» Хантер Байден, — роковым образом произошла с отпрыском нынешнего американского президента.
Как известно, Байден младший оставил свой ноутбук в сервисе для ремонта и попросту забыл его забрать. Спустя какое-то время хозяин сервисного центра, справедливо рассудив, что его ателье занимается ремонтом, а не хранением, решил избавиться от бремени. Однако любопытство опередило рассудок, и спустя какое-то время сенсационные материалы оказались в распоряжении The New York Times (NYT) и других газет.
Вскоре после публикации первых материалов NYT, как стало известно позже, по запросу ФБР доступ к этим материалам через социальные сети Twitter и Facebook был заблокирован или ограничен под предлогом опасений о «российском вмешательстве в выборы».
Позже было обнародовано признание начальника отдела по иностранному влиянию ФБР Лауры Демлоу о том, что ее подопечные, координировавшие «предупредительные меры» по отношению к медиаплатформам, были осведомлены, что заблокированные и ограниченные материалы не имели никакого отношения к «иностранному влиянию».
Интересны и сами материалы, которые хоть и косвенно, но с великой долей наглядности подсказывают нам о нечуждости семьи Байденов торговле влиянием — лоббистской деятельности в международном масштабе, налоговом мошенничестве и отмывании денег.
«Когда вы видите, как миллионы долларов перетекают в руки безрассудного и неквалифицированного человека, вы должны, по крайней мере, задать вопрос: «Что получили эти иностранные правительства за эти платежи?». Этим вопросом задается Джим Трасти, юрист и бывший глава отдела по борьбе с организованной преступностью Министерства юстиции США.
Война на экспорт II. ВПК как партия-призрак.
Пять крупнейших оружейных компаний США составляют пресловутый американский военно-промышленный комплекс. Эта влиятельная, но невидимая партия играет ключевую роль в формировании внешней политики страны. ВПК контролирует львиную долю оборонного бюджета США – около $1 трлн.
Интересы ВПК напрямую связаны с поддержанием «бесконечных войн» за рубежом. Чем больше междоусобной напряженности, тем больше оружия продается, тем больше прибыли получает комплекс. Хрестоматийный «сеющий раздор между братьями» — напрашивается цитата из библейской притчи.
«Комплекс» проталкивает свои интересы через идеи интервенционизма и милитаризации через сеть лоббистов в политических элитах, аналитических центрах и СМИ. Генералы в отставке легко находят высокооплачиваемые посты в оружейных компаниях, в то время как лоббисты ВПК из аналитических центров расхожим образом оказываются в государственных структурах. Устойчивая экосистема, внутри которой стираются границы между государством и бизнесом.
В 1961 году Дуайт Эйзенхауэр назовет ВПК «угрозой демократии» Соединенных Штатов. Это будет последний американский президент до установления «особых отношений» Израиля и США.
Вместо выводов
Сегодня демократический мир и особенно Европа ждут решительных действий США по вопросу помощи Украине. На кону не просто судьба жертвы агрессии и даже не европейская безопасность. Итоги войны вполне способны символически, а затем и вполне осязаемо определить борьбу двух политических мета-начал в самом глобальном масштабе. Победит мир демократий или тоталитаризма? Не окончательно, а на данном, критически важном отрезке современности.
На наших глазах вырисовывается одна из самых драматичных сцен в истории последних десятилетий.
Теперь, когда свободный мир встал перед столь волнующим вопросом, репутация его вроде как гаранта перепачкана кровью и машинным маслом. Теперь, когда приходится по-настоящему защищать самую настоящую демократию, сам защитник может оказаться парализованным ушедшим в минус кредитом доверия.
Так был ли у США шанс построить «мир получше»? Не исключено. Но кажется, наивно полагать, что кто-то всерьез хотел им воспользоваться.
