Решение Башара Асада упразднить должность высшего мусульманского священнослужителя и расширить полномочия Научного религиозного совета вызвало бурные дискуссии. Фактически режим передал в компетенцию правительственной структуры те вопросы, которые раньше разрешал лояльный ему верховный муфтий, претендовавший на то, чтобы считаться самым главным представителем интересов суннитского большинства на подконтрольной режиму территории Сирии, и имевший возможность говорить от лица баасистского правительства.
Похоже, что Хассун, занимавший пост с 2005 года, оказался отправлен в принудительную отставку. Официально о причинах столь радикального решения не сообщается. Красноречиво выглядит лишь его время. Должность верховного муфтия была упразднена на фоне ожесточенной критики в адрес Хассуна за вольную интерпретацию Корана. Выступая на похоронах известного сирийского певца Сабаха Фахри, священнослужитель попытался сослаться на священный текст, указав на то, что все покинувшие Сирию беженцы якобы заслуживают проклятия.
На протяжении всего вооруженного конфликта режима с собственным народом религиозный деятель вкладывал все свои силы в то, чтобы оправдать преступления, которые баасистское правительство совершало в отношении оппозиции. В 2016 году правозащитная организация Amnesty International даже высказывала уверенность, что фигура верховного муфтия была нужна Асаду для легализации массовых казней в тюрьме «Сайдная», которую международные специалисты справедливо назвали «человеческой скотобойней».
В ожидании отставки
Крылья Хассуну пытались подрезать на протяжении последних нескольких лет. Фактически свое влияние он начал утрачивать с 2018 года, когда одной из законодательных инициатив срок пребывания в должности верховного муфтия был сокращен до трех лет, а ряд судебных полномочий передан сформированному Научному религиозному совету, который возглавляет министр по делам вакуфов Мухаммад Сайид. Именно его считают основным оппонентом опального священнослужителя в контексте внутриаппаратных войн в Дамаске.
Ситуация усугубилась законодательным прессингом в 2020 году, когда одним из президентских указов должность верховного муфтия становилось почетной, но практически символической. На этом фоне Хассун практически пропал из публичного поля: его не видели на важных государственных мероприятиях и даже на встречах, участие в которых предполагала его хотя и урезанная, но сохранившаяся должность. Аккомпанементом стали слухи, что священнослужитель и его сын Мильхам были задержаны по обвинению в отмывании денег.
Несмотря на то, что спекуляции вроде бы не подтвердились, характерно то, что информационный бойкот Хассуна в минувшем году заметно компенсировался интенсификацией упоминаний Мухаммада Сайида и персон из его окружения. Главу Научного религиозного совета считают последовательным карьеристом, который долгое время предпочитал контролировать религиозную деятельность в стране неформально, через аппарат безопасности. Это проливает свет на возможную причину вытеснения Хассуна из ближайшего круга лоялистов.
Между Россией и Ираном
Ситуация с верховным муфтием режима не могла не обрасти интерпретациями в контексте растущих аппетитов Ирана на сирийской арене. По словам экспертов, Исламская Республика по-прежнему заинтересована в тотальном устранении суннитского фактора в Дамаске. Стремление режима сделать ставку на влияние Научного религиозного совета отражает готовность следовать в одной колее с иранскими партнерами, предполагают исследователи. Кроме того, по этим оценкам, эта религиозная структура более удобна с точки зрения государственного контроля.
Впрочем, есть точка зрения, что иранский фактор преувеличен, а Хассун в действительности представляет собой очень проиранскую фигуру, которая поддерживает тесные связи с командирами действующих в Сирии шиитских иррегулярных формирований. Более того, когда священнослужитель пропал из публичного пространства и стал персоной нон-грата в государственных СМИ у себя на родине, иранские и проиранские издания были одними из немногих платформ, предоставивших ему трибуну для высказываний, напоминают аналитики.
«Я не исключаю полностью, что иранская поддержка может помочь Хассуну сохранить некоторое влияние даже после отставки, — говорит эксперт по Сирии Томас Пьеррет. — Сайид, напротив, является близким к России и представляет более жесткую суннитскую концепцию ислама, которая не вписывается в планы Ирана в Сирии». По словам аналитика, перетряска религиозных структур в Дамаске вряд ли нейтрализует все риски для устойчивости режима. Не все инициативы Асада в религиозной сфере встречают тотальное понимание у ряда лоялистских групп.
Оптимизм внушает только то, что суннитское большинство Арабской Республики не одиноко и может рассчитывать на поддержку из-за рубежа. Неслучайно базирующийся в Стамбуле Сирийский исламский совет в эти дни принял решение избрать авторитетного деятеля Усаму аль-Рифаи в качестве муфтия Сирии. Это может ободрить тех, кого подвергла в недоумение последняя инициатива баасистского правительства.