В первый день полномасштабного военного вторжения в Украину российское Минобороны отчиталось, что его силы «высокоточными ударами» пытаются вывести из строя военную инфраструктуру сопредельного государства. Ведомство поспешило заверить, что средства противовоздушной обороны (ПВО) захваченной страны подавлены, а военная инфраструктура авиационных баз нейтрализована. Находящееся в подчинении Сергея Шойгу ведомство отдельно сообщило, что не наносит удары по населенным пунктам, а гражданским лицам ничего не угрожает.
Высказывания военных вызвали ощущение дежавю. Именно так, в ходе активной фазы боевых действий в Сирии российские официальные лица апеллировали к «безвредности» своих операций для мирного населения, несмотря на то что ВКС РФ открыто работали по жилым кварталам в тогда еще подконтрольных оппозиции районах, а жертвы их ударов моментально документировались. Но параллели между нынешней авантюрой Кремля на украинской территории и его сирийской кампанией начали напрашиваться задолго до нынешнего этапа военной эскалации.
Интервенция в Сирию стала важным этапом подготовки современной российской армии, которая до этого имела опыт ограниченных операций. Ближневосточная кампания потребовала использования проверенных бомбардировщиков Су-24, затем новых Су-34. Помимо этого, масштаб российской активности на сирийской арене позволил испытать крылатые ракеты «Калибр», точность которых постоянно корректировалась в ходе ударов по САР. Факт, что Сирия превратилась для РФ в настоящий полигон, армейское командование не особо скрывало.
В 2021 году Шойгу не без удовольствия отмечал, что на оппонентах сирийского режима, не только на террористах ИГ, испытали около 300 видов оружия. Апробация техники в режиме реальных боевых действий, по его словам, дала возможность довести качество многих единиц «до верхней планки». В свою очередь начальник Генштаба РФ Валерий Герасимов обращал внимание на то, что на сирийской арене «для повышения эффективности особое внимание уделяется развитию высокоточного оружия большой дальности воздушного, морского и наземного базирования».
Сказать, что Кремль начал свою экспансию в Украине максимально подготовленным, не сказать ничего.
«Крайняя жестокость»
Именно поэтому в своей январской аналитике для Международного центра Вудро Вильсона бывший спецпредставитель США по Сирии Джеймс Джеффри заметил, что политики и стратеги на Западе «должны остерегаться применения Россией своих проверенных и успешных сирийских правил» в тех театрах, которые, по оценкам самой Москвы, угрожают ее геополитическим устремлениям. Особенно это касается украинского досье, подчеркнул бывший дипломат.
По его словам, в Сирии подход России «включал в себя политическую гибкость и искусную дипломатию, но в его основе лежала крайняя жестокость». Тактика неизбирательных бомбардировок по повстанческим районам была элементом преднамеренной политики, считает Джеффри.
«Войскам Асада было трудно справиться с крупным, хорошо мотивированным сирийским арабским суннитским повстанческим движением, — пишет он. — Кампания России по нанесению авиаударов быстро помогла одержать верх, не только терроризируя тех, кто поддерживал сопротивление, но и уничтожая их убежища и источники средств к существованию, от еды до медицинской помощи».
Кроме того, в Сирии Москва активно стремилась деморализовать своих оппонентов и лишить их международной поддержки. «Любое украинское повстанческое движение может ожидать такого же яростного и политически умного ответа со стороны России», — полагает бывший дипломат.
Тем не менее, по его словам, в развитии сирийского конфликта был положительный момент, хотя и сопряженный со своими рисками. «Столкнувшись там с вооруженными силами могущественных государств — Израиля, Турции и США, — желающих защитить свою собственную безопасность, Россия после первоначальных вызовов пошла на компромисс», — обращает внимание Джеффри.
Впрочем, никакого наказания за свои действия в Сирии российская сторона так и не получила.
«Разные масштабы»
В экспертной среде, однако, не спешат проводить параллели между авантюрами Кремля в Сирии и Украине, имея в виду развертывание кадровых военных на земле. «В Сирии была ограниченная интервенция, которая полагалась на военно-воздушные силы, — заметил в разговоре с TRT на русском преподаватель Оксфордской школы глобальных и региональных исследований (OSGA) и приглашённый эксперт европейского бюро Карнеги Димитар Бечев. — Украина — это тотальное вторжение с целью смены режима. Разные масштабы и последствия».
В свою очередь, эксперт в сфере обороны Шашанк Джоши заявил TRT на русском, что цели России в Украине гораздо более амбициозны, чем в Сирии. «В Украине целью России является уничтожение режима в Киеве и установление пророссийского правительства. В Сирии Россия вмешивалась, чтобы защитить существующий режим, используя в основном авиацию», — заметил аналитик. Сейчас же Украину, похоже, ждет крупномасштабная сухопутная война, полагает эксперт.
Однако, по его словам, было много «полезных военных уроков», которые российские вооруженные силы смогли извлечь из сирийской кампании, «включая высокоточные удары, интеграцию воздушных и наземных сил и использование средств радиоэлектронной борьбы». «Сирия, наряду с конфликтом на востоке Украины, сделала российские вооруженные силы более опытными и боеспособными», — подытожил Джоши.
