Судя по последним новостям, может сложиться впечатление, что Москва и Киев находятся буквально в шаге от мира. Каждый день в СМИ появляются все новые сообщения: план согласован на 90%, Украина снижает требования и согласна отказаться от НАТО, территория Донбасса станет буферной зоной.
Переговорный процесс кипит: в ближайшие дни ожидаются переговоры в Майами. Американцы встретятся с россиянами и украинцами — пока по отдельности.
Евросоюз тоже без дела не сидит. Брюсселе обсуждают источники финансирования украинской обороны, однако предложение использовать для этих целей замороженные российские активы не прошло голосования. Среди 27 стран ЕС оказалось слишком много разногласий, к тому же против этой идеи высказались и США.
Отдельный и куда более сложный вопрос — безопасность. В Вашингтоне не раз давали понять, что ответственность за нее должна в первую очередь лежать на Европе, поскольку именно ее границы в случае эскалации окажутся под угрозой. В ЕС в ответ начали разрабатывать собственные меры и согласовали сразу два документа.
В первом из них изложены принципы предоставления Украине гарантий безопасности, которые по формулировкам напоминают пятую статью устава НАТО. Напомним, она гласит, что нападение на одного члена альянса рассматривается как нападение на всех, а остальные участники обязуются оказать помощь, включая применение вооруженной силы, если сочтут это необходимым.
Второй документ касается предотвращения возможных попыток нового российского вторжения. В нем, в частности, говорится о необходимости сохранить численность ВСУ на уровне около 800 тысяч военнослужащих в мирное время. Также обсуждается идея формирования ограниченного европейского военного контингента, который мог бы помогать Украине обеспечивать безопасность в воздухе и на море. При этом ни численность этих войск, ни их мандат пока не определены.
Насколько подобные меры способны действительно гарантировать безопасность Украине — в интервью TRT на русском рассказал глава Всеукраинской организации «Украина в НАТО» Юрий Романюк.
— О каком многонациональном контингенте может идти речь?
— Речь не идет ни о каком международном мандате. Более того, предполагаемые силы нельзя называть миротворческими. Эту инициативу предложила «коалиция решительных». То есть это не инициатива ЕС и не решение какой-либо институции ЕС.
Важно подчеркнуть и другое: эта коалиция не является инициативой НАТО. Даже если входящие в нее страны являются членами альянса, они будут действовать как самостоятельные государства — без мандата НАТО и без так называемого «зонтика» альянса.
— О каком количестве военных может идти речь?
— Из примерно 30–35 стран, которые упоминаются в контексте «коалиции решительных», реально направить войска в Украину готовы, по оценкам, не более пяти–семи государств. Остальные ограничатся финансовой, гуманитарной или военно-технической помощью.
Тем не менее в публичной риторике все эти форматы часто смешивают, что вводит общество в заблуждение. Фактически из более чем 30 стран около 25–30 не готовы отправить ни одного солдата.
Даже участие тех немногих стран, которые теоретически готовы направить контингенты, остается под вопросом. Такие решения должны быть одобрены национальными парламентами.
Например, Польша уже заявила, что исключает отправку своих военных. В Германии, Франции и Великобритании подобные инициативы также могут не получить парламентского согласия, независимо от заявлений глав правительств.
— То есть физически участвовать в боях в случае необходимости они не станут?
— В последнее время звучат противоречивые заявления — в частности, о том, что такие силы якобы смогут отражать возможные атаки. Это вызывает вопросы: если контингенты находятся в сотнях километров от линии фронта, неясно, о каком боевом соприкосновении может идти речь. Подобные формулировки остаются крайне размытыми и выглядят скорее политической риторикой.
Отдельно обсуждается вопрос мониторинга режима прекращения огня. Европейские страны рассчитывают, что США предоставят технические средства контроля — спутники, разведывательную авиацию, беспилотники и другие системы фиксации нарушений. Однако речь идет именно о технической помощи, а не о военном участии.
Со стороны ЕС также были озвучены три составляющие плана: финансовая помощь, обучение ВСУ и поддержка украинского военно-промышленного комплекса. Однако все это лишь формы поддержки и сотрудничества, а не гарантии безопасности в строгом смысле слова. Ожидания Украины связаны с совершенно иным содержанием этого термина.
— Какие главные проблемы с этими документами?
— Полное отсутствие конкретики. Ни в обсуждаемых гарантиях безопасности, ни в потенциальных соглашениях нет четко прописанных механизмов реагирования в случае новой агрессии. Формулировки остаются абстрактными и рискуют повторить судьбу Будапештского меморандума — обязательств на бумаге без реального исполнения.
Даже сама пятая статья устава НАТО носит рамочный характер и допускает крайне широкий диапазон трактовок — от масштабного военного вмешательства до символической помощи. В случае Украины подобной конкретики нет вовсе. Пока речь идет скорее о политических декларациях, чем о реально работающих механизмах безопасности.
— Как вы оцениваете шансы на мирный договор?
— Скептически. Переговорный процесс, если он и начнется, будет длительным и пройдет через несколько раундов, и даже тогда достижение устойчивых договоренностей остается под вопросом.
Россия уже заявила, что не согласится ни на один мирный договор, который предусматривает размещение войск стран НАТО на территории Украины. При этом заявления США о возможных гарантиях безопасности, формально близких к пятой статье Вашингтонского договора, в Москве комментируют значительно сдержаннее — что само по себе показательно.
