В Нью-Йорке завершается одна из самых напряженных и символичных мэрских кампаний последнего десятилетия. Предварительные результаты показывают: побеждает Зохран Мамдани — фигура, еще несколько лет назад казавшаяся «слишком левой» даже для политически разнообразного Нью-Йорка. Для одних его триумф — почти политическое землетрясение. Для других — в том числе для его соратника по левому флангу Берни Сандерса, — это исторический успех, свидетельство того, что левое крыло Демократической партии перестает быть маргинальным и становится самостоятельной силой, вопреки постоянным предупреждениям республиканцев о «радикальном дрейфе» Нью-Йорка.

В опубликованном в социальных сетях видео уходящий мэр Эрик Адамс поздравил Мамдани с «упорной и достойной борьбой» и пообещал обеспечить «плавный и организованный переход власти». «Важно, чтобы наш город продолжал двигаться вперед», — заявил он.

Тем временем эксперты говорят о новой фазе борьбы за лицо партии. Победа Мамдани может стать сигналом — не только для Нью-Йорка.

Нью Нью-Йорк

Победу Зохрана Мамдани на выборах мэра Нью-Йорка уже называют исторической. Для левого крыла Демпартии это один из самых громких успехов последних лет, для умеренных демократов — тревожный сигнал о том, что внутрипартийная борьба вступает в новую фазу.

Эта напряженность стала особенно ощутимой в ночь выборов, когда Мамдани вышел на сцену в Бруклине. В своей речи он атаковал не только Дональда Трампа, которого назвал «деспотом», но и собственное партийное руководство — «корпоративным» и «нерешительным». Он заявил, что его мэрство будет строиться на «смелом видении того, что мы способны сделать, а не на списке оправданий, почему мы боимся даже попытаться».

Далее он перешел к еще более прямому вызову партийному центру:

«Осторожность держала нас в плену. Мы слишком долго кланялись перед ее алтарем — и заплатили высокую цену. Слишком многие рабочие больше не узнают себя в нашей партии. И слишком многие из нас начали смотреть вправо, в поисках объяснения, почему они оказались забыты».

«Мы дышим воздухом города, который заново родился», — продолжил Мамдани. — «Сегодня мы сказали ясно: надежда жива».

«Надежда — против тирании. Надежда — против больших денег и маленьких идей. Надежда — против отчаяния. Мы победили, потому что жители Нью-Йорка поверили: невозможное возможно», — сказал он. — «Мы победили, потому что отказались воспринимать политику как нечто, что совершается над нами. Теперь политика — это то, что делаем мы сами».

Невозможная коалиция

Особенно поразительным в кампании Мамдани стало то, насколько разные группы он сумел объединить вокруг себя. Это не просто коалиция «прогрессивной молодежи» или активистов. Рядом стояли латиноамериканские общины, афроамериканские организации, профсоюзы учителей, еврейские группы, мусульманские ассоциации, иммигранты первого поколения и даже квир-активисты, а также часть городских мелких предпринимателей, уставших от дороговизны аренды. Между многими из этих групп годами существовала напряженность — из-за различных экономических интересов, идентичности, религиозных взглядов, идеологии. Но в кампании Мамдани эти трещины временно перестали быть центром внимания. Он сумел предложить общую точку сборки — город, в котором «каждый может позволить себе жить и быть услышанным».

Поэтому поздравления в адрес избранного мэра звучали из самых разных уголков Нью-Йорка — и из самых разных социальных и культурных сообществ. Среди тех, кто приветствовал его победу, были как мусульманские организации так и представители ортодоксальных еврейских общин, которые традиционно политически консервативнее городского среднего электората.

«Искренние поздравления и мазаль тов избранному мэру Нью-Йорка Зохрану Мамдани. Мы гордимся тем, что поддержали вас и с надеждой ожидаем вашего лидерства, вашего видения и совместной работы ради благополучия нашего сообщества и всех жителей Нью-Йорка», — написал один из представителей еврейской общины.

Более того, за время кампании Мамдани сумел выстроить отношения, которые выходят далеко за пределы города. Его публично поддержали губернатор штата Нью-Йорк Кэти Хокул, хоть и с оговорками, и, конечно же, сенатор Берни Сандерс и конгрессвумен Александриа Окасио-Кортес.

Такое выстраивание мостов между разными центрами влияния внутри Демократической партии — редкость. И оно открывает для Мамдани перспективу, которая может оказаться куда шире должности мэра.

В этой связи для многих наблюдателей его победа в Нью-Йорке выглядит не завершением истории, а, скорее, началом политической траектории национального уровня.

Не исключено, что Мамдани станет одним из тех, кто определит, каким будет демократическое движение в США в ближайшие годы — и в каком направлении повернет сама партия.

Еще левее

Впрочем широкая общественная коалиция вокруг Мамдани вовсе не означала благожелательного освещения в СМИ — и уж тем более не защищала его от яростных атак республиканцев, которые встретили Мамдани резко и единым фронтом, объявив его символом «нового социализма». Для одних его победа символизирует «радикальный сдвиг» внутри Демократической партии, другие предрекают «катастрофу для Нью-Йорка».

Иными словами, фигура Мамдани уже вышла за рамки городского уровня: она стала объектом национального идеологического спора о том, на что сегодня ориентирована Америка.

Выборы мэра Нью-Йорка также превратились в символическое поле битвы между прогрессивным и умеренным крылом Демократической партии. Поддержка Мамдани со стороны Сандерса и Окасио-Кортес сигнализировала о том, что левое крыло стремится к определению направления будущей партии. 

В то же время многие фигуры истеблишмента сохраняли осторожность. Сенатор Чак Шумер так и не поддержал Мамдани и уклонялся от вопросов о причинах своей сдержанности. Тем не менее он поздравил избранного мэра и отметил, что рассчитывает сотрудничать с Мамдани.

Раскол чувствовался также в демократических СМИ — некоторые из них не спешили поддерживать его. 

«Инфильтрация»

Выборы в Нью-Йорке оказались не единственным политическим событием, в котором представители мусульманских общин южноазиатского происхождения вошли в историю. В Виргинии демократ Газала Хашми одержала победу в гонке за пост вице-губернатора, став первой мусульманкой, избранной на общегосударственную должность в любом штате США.

Для Хашми это уже вторая «первая» победа: в 2019 году она стала первой мусульманкой, избранной в законодательное собрание Вирджинии.

Победы Мамдани в Нью-Йорке и Хашми в Виргинии выглядят не как отдельные исключения, а как часть более широкого политического сдвига. 

Радость по поводу двух побед разделили и многие мусульманские политики на местном уровне. «Не могу быть более гордым — две крупные победы для мусульманской американской общины и для демократов!» — написала один из городских сенаторов.

«Зохран — первый мусульманин, избранный мэром Нью-Йорка, а Газала — первая мусульманка, выигравшая общегосударственные выборы в истории страны как будущий вице-губернатор Виргинии. И да — южноазиатское представительство тоже имеет значение».

Конгрессвумен Ильхан Омар также отреагировала, опубликовав в социальных сетях всего одно слово: «Alhamdulillah», сопроводив его поднятыми руками — жестом благодарности и торжества.

Субъекты

При всем этом в общественной дискуссии активно звучал вопрос о том, «насколько мусульманином» является сам Мамдани — и что именно его религиозная идентичность значит для города. Разговор усиливался тем, что его кампания опиралась на поразительно широкую коалицию — от привычных союзников городских левых до групп, к которым мусульманские общины традиционно относятся настороженно, мягко говоря. Парадоксально, но именно эта разнородность стала для многих свидетельством подлинности его проекта: речь шла не только об идентичности, но и о возможности выстроить новую политическую солидарность.

Обычные избиратели, с которыми говорили журналисты и активисты, называли одни и те же причины своей поддержки. В мусульманских общинах Нью-Йорка свежа память о разочарованиях в предыдущих мэрах. «Нас раз за разом предавали, — говорили жители. — Нам обещали представительство, но держали на обочине. За элементарные вещи приходилось бороться снова и снова — за то, что и так нам принадлежит». На этом фоне Мамдани для многих стал не просто кандидатом, а ответом на долгий политический запрос.

Его позиция по Палестине, высказанная открыто и без оговорок, в политическом контексте Америки также считается табу. 

«Он единственный говорит о нашем достоинстве и нашей боли честно», — отмечал один из собеседников.

«Все политики обсуждали лишь 7 октября, — вспоминал он. — Мамдани спросил: а что с 8-м, 9-м, 10-м? Что с годами до этого? Он открыто призвал к прекращению огня, когда остальные молчали».

Однако речь, подчеркнули люди, не только о внешней политике. Далее — кризис доступного жилья и ощущение, что город стремительно становится недоступным для тех, кто в нем родился.

«Мы больше не можем жить в этом городе. Он стал недоступным. Люди уезжают — в Джерси, Техас, Флориду. Зохран говорил о доступности жилья так, будто это не абстракция, а повседневность».

«Он был едва ли не единственным кандидатом, кто не просто описывал проблему, а предлагал реальные решения», — добавил другой собеседник.

Наконец — борьба с растущей исламофобией. По словам активистов, чем очевиднее становилась его победа, тем сильнее звучали исламофобские выпады — и не только на бытовом уровне, но и со стороны действующих политиков.

Это лишь усилило мобилизацию: «Если у нас появляется лидер, который выглядит как мы, говорит на нашем языке и разделяет наши ценности — мы обязаны поддержать его и показать, что мы есть».

При этом люди подчеркивали: речь не только о религии. Речь о жизни с достоинством — для всех.

«В городе живет больше миллиона мусульман. Мы — соседи, врачи, учителя, курьеры, водители. Мы часть Нью-Йорка. И нам есть что сказать», — добавила одна из активисток.

Таким образом, для многих мусульман Мамдани стал фигурой, которая не просто «представляет» их интересы, но и возвращает им чувство видимости и политического голоса — право быть не объектом политики, а ее субъектом.