Очереди на заправках Крыма, ограничения на продажу бензина и ночные кражи топлива — картина, которую еще недавно трудно было представить на аннексированном полуострове. Но сегодня это реальность Крыма, где власти ввели лимит в 30 литров «в одни руки», а участились кражи топлива на фоне его дефицита.

Причина дефицита — не абстрактные санкции, а вполне конкретные удары украинских дронов по российским нефтяным объектам. С августа поражены 16 из 38 российских НПЗ, некоторые — по несколько раз. Горят заводы в Самаре, Краснодаре, Волгограде и Рязани. Пылают нефтехранилища в Сочи и терминалы на Балтике. 22 сентября украинские дроны снова атаковали газоперерабатывающий комбинат «Газпрома» в Астрахани — один из крупнейших в мире. Также известно об ударе по ключевому участку нефтепровода в Брянске.

Результаты кампании значительны: российский экспорт нефти упал до минимума с начала войны, уничтожена пятая часть перерабатывающих мощностей, а внутри страны — от пригородов Москвы до Дальнего Востока — закрыты или полупустые заправки. Даже государственные «Известия» признали «топливный кризис», правда, списав его на «сезонное повышение спроса».

Украина, некогда почти полностью зависевшая от импорта оружия, теперь сама выпускает дроны. Компании вроде Fire Point производят дальнобойные дроны, такие как FP-1, способные нести до 120 килограммов взрывчатки, преодолевать расстояние до 1600 км и семь часов находиться в воздухе. Их крылатая ракета «Фламинго» достает цели на расстоянии 3000 километров. Каждую ночь украинские подразделения запускают несколько десятков дронов по России.

«Наиболее эффективные санкции — наиболее действующие санкции — это огонь на российских нефтяных заводах, на их терминалах, нефтебазах», — заявил президент Украины Владимир Зеленский в сентябрьском обращении к нации.

Европа молча поддерживает эту стратегию. Германия инвестирует 10,5 млрд долларов в поддержку Украины на этот и следующий год, значительная часть уйдет на производство дронов. Швеция обещает 7,5 млрд. Евросоюз вложит 6 млрд в «Альянс дронов».

Но самая интригующая деталь — позиция Вашингтона. Спецпредставитель президента США Кит Келлогг недавно заявил, что Украина может наносить удары вглубь России: «Да, используйте возможность нанесения глубоких ударов». В России, по его словам, «нет неприкосновенных мест». Сам Трамп на днях заявил, что российская экономика «катится к чертям», и требует от союзников полностью отказаться от российской нефти.

Парадокс ситуации очевиден: американская администрация, которая традиционно чувствительна к ценам на бензин внутри страны, фактически не препятствует операциям, способным взвинтить нефтяные котировки. Удары по российским НПЗ и экспортной инфраструктуре неизбежно влияют на глобальный рынок энергоносителей, а значит — и на кошельки американских избирателей.

О том, насколько эффективна украинская кампания против российской нефтянки и какие последствия она может иметь, мы поговорили с экс-советником главы Агентства по оборонным закупкам Украины Тамерланом Вагабовым.

— Какой ущерб наносят украинские удары российским нефтяным объектам?

— Удары по нефтеперерабатывающей инфраструктуре, которая является одним из основных направлений развития экономики России, носят долгосрочный характер ослабления экономических устоев и обороноспособности страны. Это влияет на возможности России финансировать свою армию.

Однако учитывая отсутствие в Украине масштабной и устойчивой индустрии производства беспилотников — из-за технологической разрозненности, недостаточного финансирования и системной коррупции — такие удары нестабильны, и Россия успевает достаточно быстро оправляться. Если бы удары были более стабильными и постоянными, по оценкам экспертов, возможности России по финансированию войны могли бы снизиться на 20-30%.

— Какую цель преследуют подобные операции — спровоцировать внутреннее недовольство в России или ослабить ее военные возможности?

— Цель — именно долгосрочное ослабление экономических возможностей России вести войну. Речь идет о комплексном воздействии на энергетический сектор как основу российской экономики.

— Способны ли такие операции вынудить российское руководство пойти на уступки в переговорах?

— Нет, не способны. Ситуация на фронте кардинально отличается от того, как это преподносится в СМИ. Российские войска продолжают наступление во многих направлениях — в Днепропетровской, Донецкой и даже Запорожской областях линия фронта продвигается вперед.

Вагабов отмечает массовое использование Россией оптоволокна на FPV-дронах с зоной поражения минимум 25 километров от места дислокации войск, активное применение диверсионно-разведывательных групп и более слаженное взаимодействие по сравнению с украинской стороной.

— У Украины нет стабильной, масштабной, устойчивой системы производства боекомплектов, оптоволокна, дронов и дальнобойных БПЛА. Она в этом плане очень сильно отстает от России, в том числе из-за коррупции, неэффективности и отсутствия сильных кадров на высоких должностях, — подчеркивает эксперт.

Экономически Россия, по его словам, умело использует теневой флот для обхода санкций и переориентировала экономику на «глобальный юг» — восточные и южные страны, продолжая при этом поставлять энергоносители в Европу. Кроме того, Россия заморозила японские, корейские, немецкие и американские активы на своей территории и по дисконтной цене продала их компаниям из окружения Путина — в эквиваленте около 300 миллиардов долларов, почти столько же, сколько заморожено российских активов на Западе.

— Администрация Трампа заявила, что не возражает против ударов дальнобойным оружием по территории России. Означает ли это реальную поддержку украинских атак на нефтяные объекты?

— Трамп действительно делал такие заявления, но вопрос остается открытым: есть ли у Украины подобное вооружение? Украина говорит о «Фламинго» и другом дальнобойном оружии, но пока в действии этого не видно. Как показывает практика последних 2-3 лет, было очень много заявлений со стороны Украины, но очень мало реализации.

Вагабов, ссылаясь на свой трехлетний опыт работы в госструктурах Украины, указывает на системные проблемы: «К большому сожалению, коррупция, неэффективность и отсутствие квалифицированных кадров приводят к низкой производительности и разрозненности производства. Есть проблемы и в самих вооруженных силах Украины — нехватка личного состава, нехватка вооружения и в целом достаточно слабый уровень военного взаимодействия».