Об особенностях современной войны, слабостях обороны и главном оружии российско-украинского конфликта TRT на русском поговорил с главой Всеукраинской организации «Украина в НАТО» Юрием Романюком.

— Одной из особенностей нынешней войны стали оптоволоконные дроны. В чем их отличие?

— Когда дрон управляется по радиосигналу (по «интернету», по прямой видимости), включается РЭБ – появляется помеха, связь с оператором пропадает, и беспилотник «слепнет» и падает, потому что он больше не получает команды с базы.

У оптоволоконных FPV таких проблем нет: сигнал с камеры по кабелю идет до последнего момента, картинка стабильная, цветная, высокое разрешение. В обычных FPV-дронах изображение часто черно-белое и на конечной фазе полета, когда дрон снижается и заходит на цель, радиосигнал может проваливаться – оператор просто ничего не видит.

Поэтому оптоволоконные системы и сложнее, и надежнее, и эффективнее. Их основной минус – сам кабель: по нему можно выявить, где находится оператор и место старта дрона.

— Как с ними бороться?

— Самый простой способ на фронте — обычные охотничьи ружья, которые военные массово покупают за свои деньги. Используются патроны с картечью: в одном патроне почти сотня мелких дробинок. При выстреле образуется «облако» из сотен дробин, которое накрывает площадь примерно в 1-2 кв м.

Против крупных беспилотников вроде «Шахедов» работают «дроны-антидроны». Это когда один дрон догоняет другой и уничтожает его в воздухе. Это тоже достаточно дешевое и эффективное средство. Плюс никто не отменял вертолеты, которые также уничтожают беспилотники.

Есть несколько типов технологичных систем.

Во-первых, немецкие скорострельные пушки калибра 23 мм с программируемым подрывом снаряда: снаряд разрывается в воздухе и выбрасывает «картечь», практически как в большом охотничьем патроне. Система очень скорострельная: достаточно нескольких выстрелов и цель поражена. При этом дальность поражения — до 2 километров.

Во-вторых, в Эстонии разрабатывают относительно недорогой «антидрон» размером 30–40 см длиной и 5–6 см в диаметре. Он проходит испытания, но это компактное и очень дешевое по сравнению с зенитной ракетой средство поражения дрона ближнего радиуса. Эстонцы заявляют, что оно очень эффективно.

Кроме того, применяются лазеры и микроволновые пушки. Лазеры позволяют «выжигать» отдельные цели, а микроволновые комплексы работают по площадям. Все, что попадает в зону действия микроволнового излучения, выводится из строя: электроника дронов фактически «сгорает».

Но даже все эти средства не решают главной проблемы — дроны эволюционируют быстрее, чем системы их перехвата.

— Тогда в чем главные сложности защиты от них?

— Очень сложно создать идеальную систему в условиях, когда модернизация идет буквально каждый месяц — процесс не останавливается ни на минуту.

Российские конструкторы что-то постоянно меняют. Затем что-то улучшает Украина. В ответ адаптируется РФ, и наоборот. То есть идет непрерывная технологическая гонка.

— Какие проблемы есть сегодня для защиты неба Украины?

— Россия применяет комбинированные атаки: одновременно запускает баллистику, крылатые ракеты и беспилотники, и все это появляется на радарах в один момент.

Поэтому нужно поражать разные цели на разных высотах и скоростях: от дронов со скоростью около 180 км/ч до гиперзвуковых баллистических ракет типа «Кинжал» на конечном участке траектории.

— Patriot не справляется?

— Это единственная система на вооружении союзников, которая уверенно перехватывает баллистические ракеты. Зеленский говорит о потребности в 27 батареях. Одна батарея способна в одном залпе выпустить 32 ракеты. При цене около трех миллионов за ракету — это залп примерно на сто миллионов. Конечно, это не по одной цели, а по большому количеству угроз.

Но ракет катастрофически не хватает. До войны США делали меньше одной ракеты Patriot в сутки, сейчас — примерно две. Даже если выйдут на три, то этого все равно мало. Россия запускает по 5–15 ракет в день, а по нормам ПРО на каждую нужно минимум две ракеты-перехватчика. Украина экономит — часто стреляет по одной, но это риск, и иногда приходится запускать вторую.

Поэтому Киев параллельно закупает и другие системы, например, SAMP/T. Она, по отзывам военных, близка к Patriot по эффективности.

— Что происходит с российской ПВО? Стало ли тяжелее ее обходить?

— До войны у России было много систем ПВО, но за четыре года Украина уничтожила больше половины. По некоторым данным, уже сейчас уничтожено около 49% комплексов «Панцирь».

Недавно в Новороссийске были уничтожены четыре пусковые установки и радар. В Крыму почти через день выводится из строя либо пусковая, либо радар. Заводы не успевают производить новые комплексы с той скоростью, с какой они уничтожаются.

Россия вынуждена заменять современные компоненты более примитивными — грубо говоря, где нужен чип пятого–шестого поколения, ставят «от стиральной машинки». Система работает, но хуже.

Это как и с ударами по НПЗ: ремонтные мощности и оборудование в дефиците из-за санкций.

— Как изменится ситуация в долгосрочной перспективе?

— Если война закончится и санкции ослабнут, то Россия постарается компенсировать все утраченные ранее средства ПВО. Но это процесс не быстрый. И Украине, и России нужны годы, чтобы полностью перевооружиться

В мирное время на модернизацию армии уходило бы 5–10 лет минимум. В войну процессы ускорены: пилотов для F-16 или Gripen готовят за шесть месяцев, хотя в США обучение занимает годы.

Но полностью восстановить парк ПВО, авиации, ракет и высокотехнологичного вооружения — это все равно вопрос лет, а не месяцев.