Многочисленные азиатские и африканские диаспоры в больших городах западноевропейских стран сегодня являются одним из самых очевидных напоминаний о колониальном прошлом Запада. В 2020 году многие «коренные» жители и «мигранты» не всегда уже помнят или знают, как появились эти диаспоры и как они связаны с глобальной имперской историей.
Между тем, история эта особенно актуальна сейчас, когда на волне массовых протестов в США вопросы колониализма, деколонизации и ответственности за преступления прошлого встали особенно остро.
В каком-то смысле нам, вероятно, повезло как наблюдателям. Сейчас мы видим потенциальное рождение многомиллионной британско-китайской общины — в добавок к уже существующим британско-пакистанской, британско-бангладешской, британско-нигерийской и другим диаспорам.
Британский Гонконг
Гонконг, бурлящий мегаполис и один из крупнейших финансовых центров мира, оставался одной из самых последних заморских колоний Великобритании. Сначала в статусе коронной колонии, а затем зависимой территории, Гонконг был британским, если не считать японскую оккупацию в годы Второй мировой войны, вплоть до 1997 года, когда город официально передали Пекину. В годы бурного ХХ века Гонконг служил убежищем для китайских диссидентов, политических беженцев и чиновников, потерявших власть. Мимо Гонконга прошли китайские гражданские войны, образование Китайской Народной Республики, «культурная революция» и культ личности Мао Цзедуна.
По словам историка Стива Цанга, несмотря на то, что Гонконг являлся символом унижения Китая со стороны Британии, китайские жители колонии ни разу не предприняли какого-либо серьезного движения за его возвращению Пекину, даже в периоды подъемов китайского национализма. Как пишет Цанг, в первой половине ХХ века китайским коммунистам еще удавалось найти отклик среди местных рабочих, но дальше дело не пошло:
«...К концу 1960-х годов попытки правительства Гонконга поддерживать стабильность и хороший порядок, которые помогли улучшить условия жизни каждого, и ... зарождение своей идентичности в Гонконге изменили отношение местных китайцев. Они в подавляющем большинстве сплотились вокруг колониального британского режима».
Считается, что именно стабильность, безопасность и предсказуемость британских законов (которые действовали, наряду с китайским обычным правом) и правительства позволили Гонконгу процветать в качестве центра международной торговли.
Долгая британская история Гонконга обусловила его автономность и даже оппозиционность после того, как он вошел в состав КНР. Британские флаги среди толп протестующих в последние годы жителей Гонконга были постоянным видимым напоминанием об этом — в первую очередь, для внешнего мира, так как у самих гонконгцев таких напоминаний гораздо больше (например, обычное для Гонконга сочетание британских имен и китайских фамилий).
«Возвращение домой»
Однако лишь в 2020 году Лондон, кажется, всерьез вспомнил о своеобразной ответственности за жителей своей бывшей колонии, которую он передал Пекину.
Премьер Госсовета КНР Ли Кэцян 21 мая этого года после длинной эпопеи с протестами против закона об экстрадиции представил законопроект о защите национальной безопасности в Гонконге. По мнению противников документа, вошедшего в силу 1 июля, он укрепляет власть Пекина и ставит крест на принципе «одна страна — две системы». Фактически, Китай отменяет самостоятельность Гонконга. Новым законом недовольны многие жители района, оппозиционные группы и правозащитники, поскольку теперь, по сути, все вопросы безопасности передаются в ведение Пекина.
Именно в этот момент Британия неожиданно заявила об упрощении процесса возвращения гонконгцев под крыло своего суверенитета. Премьер-министр Борис Джонсон заявил, что Лондон готов предложить право жить и работать в Соединенном Королевстве любому из почти 3 миллионов граждан Гонконга, родившихся до 1997 года, и имеющих право на британский национальный заморский паспорт (British National Overseas, BNO) - специальный документ, который был придуман в 1997 для жителей Гонконга. Он дает права британского подданства (British national) и Содружества, включая консульскую помощь и защиту, но не дает гражданства (British citizen). Так как большинство держателей этого документа еще имеют и китайские паспорта, а, соответственно, Пекином рассматриваются как китайские граждане, на практике в Гонконге этот документ мало кого защищает.
Заявление Джонсона стало неожиданным даже для других членов британского правительства, судя по разногласиям относительно того, кто именно в Гонконге имеет теперь право на проживание и работу в Британии. Министр иностранных дел Доминик Рааб сначала дал понять в Палате общин, что предложение доступно только для более узкой группы, подчеркнув, что правительство должно быть реалистичным в отношении того, что оно может сделать. Это значит, что проект должен коснуться лишь тех 320 000 человек, которые уже имеют британский национальный заморский паспорт.
Тем не менее, Джонсон заявил однозначно, что предложение действительно для всех жителей Гонконга, имеющих право на такой паспорт, а это не менее 3 миллионов человек. При этом премьер-министр напомнил, что проект вступит в силу только в том случае, если Китай будет настаивать на принятии новых законов о безопасности, которые лишают Гонконг его традиционных свобод.
В газете The Times политик заявил, что если законы будут приняты (как и случилось), «у Британии не останется иного выбора, кроме как поддерживать наши глубокие исторические и дружеские связи с народом Гонконга». «Сегодня около 350 000 человек имеют паспорта граждан Великобритании, и еще 2,5 миллиона человек могут претендовать на них. В настоящее время эти паспорта позволяют находится на территории Британии без визы на срок до шести месяцев», - добавил он.
«Если Китай введет закон о национальной безопасности, британское правительство, - подчеркнул премьер-министр, - изменит свои иммиграционные правила и разрешит любому владельцу этих паспортов из Гонконга приезжать в Великобританию на возобновляемый период 12 месяцев и получить дополнительные иммиграционные права, включая право на работу, что направит их на путь к гражданству».
Обещание Бориса Джонсона открыть миллионам граждан Гонконга путь к гражданству Великобритании является особенно примечательным. Ведь именно его правительство четыре года боролось за выход Британии из Евросоюза (Brexit), причем именно для того, чтобы положить конец свободному перемещению людей из Европы в королевство.
Получается, что правительство консерваторов захлопнуло одну дверь только для того, чтобы открыть другую. Еще неизвестно, насколько такие широкие проиммигрантские жесты оценит их электорат, который вряд ли потенциальных мигрантов из Гонконга ценит намного выше польских и румынских. Недавние опросы Кабинета министров выявили широко распространенные расовые предрассудки в отношении китайцев, особенно на фоне пандемии коронавируса.
Аргумент правительственных кругов заключается в том, что Brexit никогда не вдохновлялся идеей прекращения миграции. Его истинным двигателем было стремление к суверенитету и праву Великобритании контролировать свою миграционную политику, в том числе через самостоятельный выбор тех, кто обладает наиболее необходимыми для Великобритании навыками.
Можно с легкостью утверждать, что четверка лидеров нынешнего консервативного правительства, как никто другой, получили выгоды от миграции. Семья министра внутренних дел Прити Патель — индийские мигранты, бежавшие из Уганды. Отец министра иностранных дел Доминика Рааба приехал в Великобританию из Чехословакии в возрасте шести лет в 1938 году после Мюнхенского соглашения, по которому часть страны перешла нацистской Германии. Бабушка и дедушка канцлера казначейства Риши Сунака тоже приехали в 1960-х годах из Восточной Африки. Даже премьер-министр Борис Джонсон, продукт Итона и Оксфорда, имеет как турецких, так и американских предков. Таким образом, все четверо обладают опытом, который заставляет их относиться позитивно к идее политического убежища, особенно если речь идет об образованной и зажиточной прослойке мигрантов.
Но дело не только в выгоде. В Консервативной партии также постоянно присутствует чувство вины из-за того, как Маргарет Тэтчер передала народ Гонконга в руки Коммунистической партия Китая.
В своих мемуарах последний британский губернатор Гонконга лорд Паттен писал: «Даже в 1990-х годах многие консерваторы и большая часть британских СМИ сопротивлялись любой идее того, что мы должны быть умеренно щедрыми в предоставлении гражданства некоторым жителям Гонконга (часто служившим непосредственно колониальной державе), которые достойны гарантии того, что в случае необходимости они могли сделать Британию своим домом после 1997 года... Австралия, Канада, обе страны из Содружества, были гораздо более щедрыми в отношении гражданства для жителей Гонконга. Они проявили намного больше материнских чувств, чем «материнская» страна-метрополия».
Игра Бориса Джонсона
Так что же произошло сейчас, раз мнение консерваторов изменилось? В конце концов, влиятельные мигранты и потомки мигрантов были и в правительствах Дэвида Кэмерона, и Терезы Мэй. Но Кэмерон ограничился тем, что призвал председателя КНР Си Цзиньпина во время государственного визита в Великобританию в 2015 году разрешить жителям района выбирать своего лидера без предварительной проверки Пекина.
Кэмерон и Мэй видели, что случилось с германским канцлером Ангелой Меркель, когда она открыла дверь сирийским беженцам в 2015 году, и не собирались совершать такую же ошибку с Гонконгом.
Да, отдельные члены кабинета сыграли свою роль в изменении мнения, но, помимо этого, Джонсона заставили сделать выбор другие важные тенденции. В связи с тем, что протесты в Гонконге становятся все более жестокими, а выборы наполняют законодательные органы Гонконга все более демократическими и оппозиционными силами, пришлось признать, что Китай может отомстить и покончить с принципом «одна страна - две системы».
В сентябре прошлого года была создана межправительственная группа планирования действий в чрезвычайных ситуациях. Она была сформирована на фоне более широкого переосмысления роли Китая в рядах Консервативной партии.
К прошлому лету влиятельная группа депутатов-консерваторов, в том числе Иэн Дункан Смит, Дэмиан Грин и Том Тагендат, пришли к выводу, что подъем Китая под властью Си Цзиньпиня стал угрозой для Запада, и ему необходимо как-то противостоять. «Глобальная Британия», туманная на протяжении многих лет концепция, снова стала определяться как приверженность открытости, демократии и порядку на основе закона.
Гонконг по счастливой случайности стал объединяющим фактором такой внешней политики. Вспышка коронавируса в Китае и споры по поводу Huawei еще более ускорили этот процесс.
У Великобритании всегда было мало рычагов, кроме моральных убеждений, с помощью которых она могла удержать Пекин от необходимости продвигать законы о безопасности. Но благодаря массовому исходу населения Гонконга, являющемуся жемчужиной в экономической короне КНР, британцы могут нанести ощутимый удар. Борис Джонсон, видимо, затеял большую азартную игру и рискует очень многим, как из-за борьбы с Китаем, так и из-за своего предложения сделать Великобританию убежищем для миллионов азиатских мигрантов.
Но если его предложение получит свою дальнейшую реализацию, вне зависимости от того, как сложится судьба самого Гонконга, к прошлым мигрантским волнам, сформировавшим Туманный Альбион, как мы его знаем, — кельтов, саксов, викингов, норманнов, и совсем недавних пакистанцев, индийцев и африканцев — добавится еще одна новая, китайско-гонконгская.
