Мы никогда не были так близко к миру в Украине. Эту фразу в разных вариациях повторяют сейчас западные чиновники, словно мантру. Президент Финляндии Александр Стубб чувствует себя «вполне комфортно» с текущим состоянием переговоров. Пресс-секретарь Белого дома Кэролайн Ливитт называет последние дискуссии «очень продуктивными». Даже Дональд Трамп, не скупящийся на критику, выразил надежду на «скорое достижение соглашения».

За этим хором оптимизма стоит реальный прогресс: спустя четыре года войны на столе переговоров наконец-таки лежат конкретные документы с конкретными цифрами и формулировками. Но дьявол, как всегда, в деталях — и именно детали продолжают разделять стороны.

Три документа, одна проблема

Переговоры идут сразу по трем направлениям: мирное соглашение, гарантии безопасности и план экономического восстановления. Базой стал американский документ из 28 пунктов, который после правок Киева и европейских партнеров, по словам Стубба, «стал более реалистичным».

Что конкретно предлагается? Быстрое вступление Украины в Евросоюз — возможно, уже к 2027 году. Гарантии безопасности «как Статья 5 НАТО», где США обещают защищать Украину в случае нарушения Россией соглашения. Демилитаризованная зона вдоль всей линии прекращения огня — от Донецкой области до Запорожья и Херсона. И даже неожиданная идея: передать Запорожскую АЭС под американское управление как «триггер» против возможной российской агрессии.

Звучит неплохо. Но есть четыре камня преткновения, о которые продолжают разбиваться все попытки договориться.

Камни преткновения

Самый болезненный вопрос — что делать с землей. Россия требует, чтобы Украина вывела войска из оставшихся 25% Донецкой области, которые она еще контролирует. Американская сторона намекает: вы все равно потеряете это в ближайшие полгода на поле боя, так зачем терять людей?

Зеленский называет этот вопрос «самым трудным» и настаивает, что у него «нет юридического права» уступать территории. Американцы предлагают «корейскую модель»: формально претензии сохраняются, фактически линия фиксируется. Но пока Киев не готов даже на такой компромисс.

Более того, как заявил помощник Путина Юрий Ушаков после встречи с представителями Трампа, Кремлю тоже не нравятся американские формулировки о послевоенном статусе Донбасса. По его словам, требуются «серьезные,радикальные изменения в документы». Путин свел все к жесткой альтернативе: либо украинские войска уходят сами, либо их выбьют силой.

Второй камень – это размер украинской армии. Сколько солдат может иметь послевоенная Украина? Первоначально США предлагали 600 тысяч. Переговоры подняли планку до 800 тысяч — примерно столько, сколько у Украины и так будет после войны. Но Киев категорически отказывается от любых конституционных ограничений, которых требует Москва.

Обсуждается идея обойти проблему через «дополнительные силы» — нацгвардию и другие формирования, которые не будут считаться регулярной армией. Но это скорее игра в слова, чем реальное решение.

Третьим камнем являются гарантии безопасности. Украина хочет, чтобы США подписали соглашение о защите и ратифицировали его в Конгрессе — почти как договор с союзником по НАТО. Европейские страны подпишут отдельные гарантии. Создается рабочая группа для проработки деталей: как быстро союзники смогут отреагировать на нарушение Россией договора?

Проблема в том, что надежность американских гарантий подрывает сама Национальная стратегия безопасности Трампа, где прописана «равноудаленность» между Европой и Россией. Это искренне пугает европейцев: если Трамп готов балансировать между другом и врагом, чего стоят его обещания?

О членстве Украины в НАТО в документах не говорится вообще. Это табу для Москвы и, судя по всему, камень, который стороны решили просто не поднимать. Вместо этого предлагается суррогат — двусторонние гарантии с США и европейцами, плюс быстрое вступление в ЕС как альтернативный якорь безопасности.

Так откуда растут корни оптимизма?

И все же чиновники не врут, когда говорят о прогрессе. Впервые число действительно спорных вопросов сузилось до нескольких ключевых пунктов. Стороны больше не пытаются просто переиграть друг друга в медийном пространстве — они реально ищут формулировки компромисса.

Меняется и тон: Зеленский 2 декабря заявил, что «Украина как никогда близка к миру». Ушаков ответил, что стороны «точно не стали дальше от мира». Это не прорыв, но это движение.

Кроме того, появились конкретные предложения по экономике: $100 миллиардов из замороженных российских активов для репараций, плюс план привлечения $400 миллиардов через фонд BlackRock для восстановления. Трамп даже предлагает аналогичные инвестиции для России — его логика проста: страны, которые торгуют и богатеют, не воюют.

Реальность

Но между «близко к миру» и «заключили мир» — пропасть. Пока ни одна сторона не готова уступить по главным вопросам. Москва не откажется от требования вывода украинских войск из Донбасса. Киев не согласится на формальную капитуляцию территорий. США балансируют между давлением на обе стороны, но не хотят терять лицо провалом переговоров.

Как отметил сам Трамп еще в 1980-е годы: «Худшее, что можно сделать в сделке, — выглядеть отчаявшимся. Тогда другая сторона чувствует кровь, и ты мертв».

Парадокс в том, что сейчас все три стороны — Киев, Москва и Вашингтон — пытаются не выглядеть отчаявшимися. Но именно эта игра в твердость может затянуть переговоры еще на месяцы. Мир действительно может быть близко. Но «близко» — это еще не «здесь».