Изоляция от мирового сообщества и отток талантливых ученых, заморозка больших международных научных проектов, затяжной кризис и долгий поиск новых партнеров — наиболее вероятные перспективы российской науки и высоких технологий в ближайшее время. «Иллюзий быть не должно — последствия однозначно катастрофичные», — комментируют введение санкций для академической среды эксперты. Разрыв связей с другими странами может означать смерть российской науки.
«Окончательно уничтожена»
«Российская наука, которая и так находилась в сильно потрепанном состоянии, окончательно уничтожена, — негодует в интервью The Insider кандидат физико-математических наук, доцент МФТИ, пожелавший остаться неназванным. — Произошла сепарация научного сообщества РФ от международного, что равносильно смерти науки». Он уточняет, что научные исследования возможны только в международном контексте, «а его теперь фактически нет».
«Если кто-то считает, что мы сами все сделаем без сотрудничества с зарубежьем, что сможем самостоятельно угнаться за мировой наукой, тот, мягко говоря, очень наивен, — заявил в беседе с «Российской газетой» и президент РАН Александр Сергеев. — Сегодня основные прорывы делаются в сборных международных командах».
Однако научные связи между Россией и другими странами стали рваться в первые же дни войны в Украине. О полном прекращении любого взаимодействия с российскими организациями заявили, например, Массачусетский технологический институт, Австралийский университет и Европейская ассоциация университетов, объединяющая 850 вузов. От совместных научно-образовательных программ отказались Финляндия, Германия, Польша, Дания и Норвегия. В лучшем случае научные контакты Запада и России были «заморожены» на неопределенный срок.
«Это очень тревожит, — отметил президент РАН. — Ведь наука давно стала интернациональной, и, если по какой-то причине она оказалась в режиме жесткой изоляции, у нее фактически нет перспектив быть среди лидеров».
Безусловно, российские ученые продолжат диалог с теми, кто все же заинтересован в науке и считает, что она должна оставаться вне политики. Поэтому у России остаются шансы на взаимодействие с Китаем, с Центральной Азией, с Индией и рядом стран Африки и Латинской Америки, перечисляет эксперт по трансформации университетов и международному высшему образованию Дара Мельник. Но такое сотрудничество, уточняет эксперт, будет уже не на равных, а на вынужденных условиях.
«И конечно, надо особое внимание обратить на отток научных кадров», — говорит Александр Сергеев, который считает, что наука и здесь понесет большие потери. Предотвратить их можно только, если в стране будут созданы сопоставимые с западными университетами условия работы и финансирование.
«Показать, что ничего не произошло»
«Мы не видим массового, как пишут некоторые СМИ, оттока кадров, это хорошая тенденция. Эмоции схлынули, и все ответственно оценивают текущую ситуацию», — сообщил в начале апреля вице-премьер РФ Дмитрий Чернышенко. Ученые, действительно, понимают, что на Западе их «особо никто не ждет» и что «несупервостребованный специалист получит большое понижение в статусе», нередко — унизительное.
Чернышенко, в свою очередь, заверил, что правительство РФ не только продолжит программу «мегагрантов» с миллионным финансированием, но и модернизирует ее с учетом новых реалий. Для справки: за десять лет существования данной программы в стране было открыто более 270 новых лабораторий, которые проводили научные исследования по 20 направлениям, было опубликовано свыше шести тысяч статей в научных журналах, зарегистрировано около полутора тысяч патентов на изобретения и научные открытия, создано заново и модернизировано свыше тысячи образовательных курсов.
Однако люди науки все равно переживают — и за свои исследования, и за собственное благосостояние. Как, например, в условиях санкций публиковаться в зарубежным журналах? Другими словами: как сообщать миру о российских прорывах, если, конечно, они будут…
«Наука, которая обслуживает чрезвычайно важные государственные интересы, скорее всего, не пострадает, — поделился мнением доктор наук, заведующий биотехнической лабораторией МФТИ. — Есть «Сколково» и «СколТех», которые должны служить некоей витриной российского научно-технологического развития. Я думаю, что туда сильно увеличат вливание бюджетных денег, чтобы показать, что ничего не произошло». По этой же причине академики ожидают рост антинаучных теорий, которые будут продвигаться «патриотически настроенными учеными».
Но, по-хорошему, те меры поддержки, которые принимает правительство РФ для поддержки IT-отрасли, чьи работники массово «побежали» из страны, необходимо распространить хотя бы на высокотехнологичные научные институты. Тем более что еще один блок серьезных проблем, вызванных санкциями США и ЕС, связан как раз с высокими технологиями. «Если еще недавно мы признавали, что отстаем от ведущих стран по многим позициям, то сейчас надо прямо сказать, что попадаем в технологическую изоляцию», — констатирует Сергеев.
«Провинциализация науки»
Невозможность закупать иностранное оборудование сильно подкосит российскую науку и «все, кто завязан на высокотехнологичной платформе, конечно, пострадают очень серьезно», полагают ученые. Дело в том, что российского оборудования либо нет, либо оно по качеству на порядки хуже, так что практически вся электроника в России — из более в этом плане развитых стран.
Неслучайно даже вице-премьер Чернышенко акцентировал, что Россия сегодня как никогда нуждается в конкретных научных результатах, которые можно будет применить в отечественной промышленности. Но чтобы действительно минимизировать угрозы для технологической сферы, нужны экстраординарные меры со стороны властей. «Иначе в сфере высоких технологий Россия отстанет навсегда», — предупреждает Сергеев.
«Учитывая современные темпы развития науки в мире, 3–5 лет могут стать критическим сроком, за которые Россия окончательно выпадет из когорты лидеров по многим научным направлениям», — подтверждает и консультант в сфере образования Егор Яблоков. «И не нужно обольщаться, что мы легко это преодолеем», — говорит российский кристаллограф, профессор СколТеха, член Европейской академии, действительный член Американского физического общества и Королевского химического общества Артем Оганов.
Оганов полагает: «Если ситуация продлится долго и мы не найдем на нее достойный и предельно быстрый ответ, это приведет к провинциализации российской науки. Следовательно, производство тоже станет второсортным». В свою очередь, это повлияет на конкурентоспособность российской продукции, а значит, и на экономику, которой уже непросто.
«Контакты на личном уровне»
Научное и академическое сообщество в России ждет глубокий кризис, считает научный журналист, кандидат химических наук Александра Борисова-Сале. По ее мнению, костяк активно работающих в России ученых станет поддерживать международные контакты на личном уровне. Егор Яблоков также настаивает: «Если ученый хочет коммуницировать и конкурировать в глобальном мире науки, ему жизненно необходимы личные контакты».
Но скорее всего, «доставаться таким людям будет с обеих сторон», считает Борисова-Сале. И добавляет, что всем ученым в России, независимо от политической позиции, станет сложнее вести работу: «Все проблемы — с недостатком финансирования, медленными поставками из-за таможенных правил, сложностью доступа к международной научной литературе — в разы усилятся из-за снижения курса рубля, а также разного типа санкций и ограничений».
Однако в 2018-м проректор по научной работе СПбПУ, ученый-теплотехник Виталий Сергеев говорил: «Санкции стимулируют создание отечественных наукоемких технологий, развитие совершенно несвойственных нам отраслей и направлений». Несмотря на весь пессимизм, многие академики и сейчас считают, что период санкций и разрыва научных связей должен послужить стимулом для того же технологического импортозамещения и что руки сейчас точно опускать нельзя.
«Положение очень сложное, — заключает президент РАН Александр Сергеев. — Но давайте вспомним, что после страшной войны, в условиях жесточайшей разрухи страна за 4 года создала атомную бомбу. А через 16 лет после войны отправила первого человека в космос. Россия не раз оказывалась, казалось бы, в безвыходных ситуациях, но всегда находила выход».
