«Талибан», который становится все ближе к тому, чтобы если и не стать единовластным правителем Афганистана, то, как минимум, получить весомую роль в формировании новых органов власти, проделал достаточно долгий путь, полный взлетов и падений. В то же время говорить о том, что движение в настоящее время представляет собой совсем другую организацию, чья идеология стала значительно более гибкой, чем она была в 90-е годы, вряд ли возможно. В целом идеологические и религиозные установки этого движения остались неизменными.
Другой вопрос, что теперь само движение стало воздерживаться от тех шагов, которые, собственно, и привели к военной кампании США и их союзников против него. Речь идет об отказе талибов от поддержки иных международных террористических организаций и сепаратистских движений.
Что же касается самого признания существующего мирового порядка и системы международных отношений талибами, то они, в отличие от «Аль-Каиды» и «Исламского государства» (ДАИШ), и раньше не выступали за демонтаж нынешнего мироустройства, но лишь желали вписаться в него, делая это, правда, крайне агрессивно, провоцируя как ведущих мировых игроков, так и соседей на негативную реакцию на те или иные инициативы (такие как признание талибами Ичкерии или же предоставление убежища «Аль-Каиде» и «Исламскому движению Узбекистана»).
В период существования «Исламского эмирата Афганистан» (государства талибов) «Талибан» поддерживал дипломатические отношения с Пакистаном, ОАЭ и Саудовской Аравией. Из СНГ наиболее близко к признанию талибов подошел Туркменистан, возглавляемый на тот момент Сапармуратом Ниязовым, который хотел построить через Афганистан газопровод в Пакистан и Индию и готов был обсуждать вопрос безопасности проекта с талибами. Но американское вторжение в Афганистан свело на нет подобные планы.
Таким образом, талибы никогда не разделяли идеологию «Исламского государства» и не стремились к мировому господству или утверждению «всемирного халифата». «Талибан» был и остается в первую очередь афганским национальным движением, возникшим на волне исламизации афганцев по итогам войны против СССР и просоветского режима.
Кроме того, талибы опираются прежде всего на афганских пуштунов, которые доминируют в движении. Несмотря на присутствие в отрядах «Талибана» многочисленных групп таджиков, узбеков и других народов Афганистана (и даже небольшого числа шиитов-хазарейцев) пуштуны по-прежнему занимают ведущие позиции в организации.
Талибы являются убежденными приверженцами традиционной для Афганистана ханафитской правовой школы Ислама (ханафитский мазхаб), и их позиция в этом вопросе абсолютно прозрачна – на переговорах в Катаре представители организации настаивали на том, что афганская государственная правовая система должна опираться исключительно на ханафитский мазхаб, который будет главенствующим во всех сферах законодательства.
При этом однако следует учитывать, что сами талибы во время правления страной часто выбирали наиболее жесткие трактовки ханафитского мазхаба, с которыми далеко не всегда были согласны большинство авторитетных представителей этой школы. Например, это касается практически полного запрета на обучение женщин и т.д. (старше 8 лет, хотя в настоящее время талибы заверяют, что они готовы обеспечить процесс образования для девочек и женщин, но как это будет на практике, неизвестно).
Кроме того, талибы использовали и до сих пор продолжают использовать тоталитарные методы управления, которые касаются контроля за всеми аспектами жизни афганцев, поощряя доносительство на тех, кто нарушает те или иные религиозные предписания и прочие установки движения.
Если принадлежность талибов к ханафитской школе права не оспаривается, то их следование богословской школе матуридизма иногда ставится под сомнение. В частности, во многих пакистанских медресе, где учились талибы и откуда они вышли, матуридизм постепенно вытеснялся асаритской (ханбалитской) школой богословия (акыда), привнесенной туда арабскими преподавателями из стран Персидского залива.
В то же время насколько она получила распространение в самом движении, сказать сложно. По крайней мере, главарь «Аль-Каиды» Айман аз-Завахири особо подчеркивал, что лидер талибов Мулла Омар был ханафитом и придерживался именно матуридитской акыды.
Отношение «Талибана» к суфизму было и остается неоднозначным, это связано прежде всего с неоднородностью самого движения, где представлены различные внутренние течения, чьи идеологические установки несколько разнятся.
Многие талибы сами имели суфийское прошлое и по-прежнему с уважением относятся к своим шейхам и продолжают следовать определенным суфийским практикам. Однако в целом руководство талибов видит в суфизме конкурирующий проект, который может воспрепятствовать утверждению тех установок и взглядов на ислам, которые талибы считают предпочтительными.
Поэтому «Талибан» пытался минимизировать роль суфийских орденов в религиозных делах контролируемых им областей и, как минимум, не приветствовал сохранение связей своих членов с суфийскими тарикатами. Таким образом, можно говорить о том, что талибы никак не связаны с суфизмом и каким-либо суфийским тарикатом.
Скорее, наоборот, талибы хотели бы, чтобы афганцы руководствовались не наставлениями своих суфийских шейхов, но следовали бы исключительно тому, что проповедуют сами талибы. Поэтому во многих районах, которые находятся под контролем «Талибана», деятельность суфийских братств подавлялось.
В то же время говорить о том, что талибы пытаются полностью запретить суфийские тарикаты или, что талибы считают суфийские практики недопустимыми с точки зрения ислама, также было бы ошибочным. В высказываниях талибов можно найти как комплиментарные к суфизму заявления, так и, наоборот, содержащие критику.
И это, несмотря на отсутствие непосредственной связи между талибами и суфийскими тарикатами, все высшие улемы в нынешней структуре «Талибана» в той или иной мере склонны к суфийским обрядам и убеждениям, исторически распространенным в Афганистане, а их публикации, призванные служить руководством к действию, пестрят цитатами суфиев различных времен, как, например, из книги «Муджахедино та де Амир уль-Муменин Ларшоуэне» авторства верховного лидера движения Хайбатуллы Ахундзада.
При этом талибы не являются и убежденными противниками шиитов. Наоборот, в рядах самих талибов действовали шиитские формирования из числа хазарейцев. Особый интерес в данном контексте представляет назначение шиита-хазарейца Маулави Махди губернатором теневого правительства «Талибана» в районе Балхаб, провинция Сари-Пул на севере Афганистана. Махди был духовным лидером местных шиитов и возглавлял их ополчение, поддерживающее талибов в борьбе с правительством в Кабуле.
