Макрон обещает задушить «теневой флот» РФ. Но сможет ли?

Танкер, дроны и смена политики

Когда французские военные коммандос высадились на палубу нефтяного танкера Boracay у атлантического побережья в конце сентября 2025 года, это не было похоже на очередную операцию по контролю за санкциями. Это судно — потрепанный танкер, несколько раз менявший имя и флаг в последние годы — шло из российского Приморска в Индию с 750 тыс. баррелей сырой нефти. Но его задержание могло сигнализировать нечто большее: сдвиг в европейской стратегии противодействия России.

Президент Франции Эммануэль Макрон не скрывал амбиций: это не разовая акция, а начало систематической кампании по блокированию российского «теневого флота» — армады из 600-1000 стареющих танкеров, которые Москва использует для обхода западных санкций. По оценкам Макрона, этот флот приносит России более 30 млрд евро ежегодно и финансирует до 40% российских военных расходов в Украине.

Но есть и другой, более тревожный аспект этой истории. Boracay оказался примерно в 90 километрах от Копенгагена 22 сентября — именно тогда, когда неопознанные дроны заставили закрыть датский аэропорт «Каструп». Это совпадение запустило цепную реакцию подозрений: могут ли российские «теневые танкеры» использоваться не только для перевозки нефти, но и как плавучие базы для запуска дронов в европейское воздушное пространство?

Анатомия «теневого флота»: как это работает

Метафора российский «теневой флот» — это помимо всего прочего тщательно выстроенная система обхода международных санкций, введенных после полномасштабного вторжения в Украину в 2022 году. Запад попытался задушить российскую нефтяную промышленность через ограничение импорта и установление ценового потолка на нефть. Ответом Москвы стало создание параллельной транспортной инфраструктуры.

Механика проста, но эффективна: старые танкеры скупаются через подставные компании, регистрируются под «удобными флагами» вроде Бенина, Панамы или Либерии, меняют названия каждые несколько месяцев и отключают транспондеры в критических точках маршрута. Их владельцев невозможно отследить, страны регистрации отрицают связь с судами, а экипажи не могут внятно объяснить, под каким флагом плавают.

Boracay — классический образец. До декабря 2024 года танкер назывался Kiwala. В апреле 2025-го его уже останавливали эстонские военные для проверки статуса. Экипаж предъявил свидетельство о регистрации под флагом Джибути, но власти этой страны информацию не подтвердили. К сентябрю судно сменило имя на Boracay, перерегистрировалось в Бенине и продолжило работу.

Капитан танкера — гражданин Китая — не смог дать связного ответа французским властям о том, под каким флагом плавает его судно. Это не случайность, а система: юридическая неопределенность делает танкеры практически неуязвимыми для правоприменения.

Почему именно сейчас?

Европа знала о существовании «теневого флота» с 2022 года. Евросоюз даже ввел санкции против сотен таких судов, включая Boracay. Но до осени 2025 года эти санкции оставались в значительной степени символическими — танкеры продолжали спокойно проходить через европейские воды. Что изменилось?

1. Экономическая реальность

К 2025 году стало очевидно: санкции не работают так, как планировалось. Россия нашла покупателей в лице Индии и Китая, которые с удовольствием приобретают дешевую нефть. Теневой флот оказался настолько эффективным, что Москва не просто сохранила нефтяные доходы — она нарастила их.

По данным Макрона, 30-40% российского военного бюджета финансируется именно через теневой флот. Это десятки миллиардов долларов, которые идут на производство ракет, дронов и артиллерийских снарядов для войны в Украине. Европейские лидеры поняли: пока теневой флот работает, санкционное давление остается иллюзией.

2. Гибридная война доходит до дома

Но экономика — только часть уравнения. Настоящим катализатором стали инциденты в европейском воздушном пространстве.

22 и 24 сентября 2025 года неопознанные дроны появились над несколькими датскими аэропортами и военными базами, вынудив закрыть аэропорт Копенгагена. В это же время четыре российских «теневых танкера», включая Boracay, находились в водах вблизи Дании. Совпадение?

Дания не стала прямо обвинять Россию, но директор датской разведки Томас Аренкиель недвусмысленно заявил: «Россия ведет гибридную войну против НАТО». Страна подняла уровень угрозы саботажа до «высокого».

Это не изолированный случай. В последние недели Польша, Эстония и Румыния сообщили о нарушениях своего воздушного пространства российскими дронами и истребителями. Москва либо отрицала инциденты, либо называла их «случайными». Но для Европы картина складывалась тревожная: гибридная война, которая велась руками украинцев и русских где-то далеко, пришла на порог.

Связь теневых танкеров с дронами не доказана. Макрон осторожен: «Я не исключаю это полностью, но не могу четко установить связь между двумя явлениями». Однако подозрения серьезные. Танкеры десятилетиями использовались для разведки и шпионажа — почему бы не для запуска дронов?

Логика проста: танкеры легально находятся в нейтральных водах и территориальных водах европейских стран, они оснащены мощными энергетическими системами, у них большие палубы и экипажи, которыми грех не воспользоваться. Идеальная мобильная платформа для запуска компактных разведывательных или диверсионных дронов.

3. Дело Eagle S и кабельная война

Еще один инцидент добавил масла в огонь. В конце 2024 года танкер Eagle S, также подозреваемый в принадлежности к теневому флоту, был задержан Финляндией по подозрению в повреждении пяти подводных кабелей между Финляндией и Эстонией. Следствие полагает, что судно намеренно протащило якорь по дну, перерезав критическую коммуникационную инфраструктуру.

В октябре 2025 года финский суд неожиданно отказался выносить решение по делу, заявив, что оно выходит за рамки его юрисдикции. Этот прецедент показал юридическую беспомощность европейских властей перед теневым флотом. Традиционные правовые инструменты не работают, когда невозможно установить владельца судна и страну его реальной принадлежности.

Новая доктрина?

На саммите в Копенгагене 2 октября Макрон объявил о смене парадигмы. Европа переходит от пассивного санкционного режима к активной политике «обструкции» — физического задержания подозрительных судов.

«Мы решили сделать шаг вперед, перейдя к политике противодействия, когда подозрительные суда находятся в наших водах и замешаны в этой контрабанде», — заявил французский президент.

Стратегия многоуровневая:

Систематические остановки и досмотры. Каждое судно из теневого флота, входящее в европейские воды, будет остановлено, досмотрено и задержано на дни или недели — даже если юридических оснований для ареста недостаточно. «Вы убиваете бизнес-модель, задерживая эти суда даже на дни или недели и заставляя их организовываться иначе», — объясняет Макрон.

Координация через НАТО. Начальники штабов обороны европейских стран в ближайшие дни соберутся, чтобы разработать совместные действия. Операции будут проводиться в формате «коалиции желающих» — инициативы Франции и Великобритании по предоставлению гарантий безопасности Украине.

Экономическая удавка. Цель — не просто поймать несколько танкеров, а разрушить саму экономику теневого флота. Задержки, юридические разбирательства, необходимость менять маршруты — все это делает операции дорогими и рискованными. Если страховщики начнут отказываться от этих судов, система рухнет.

Дипломатическое давление на третьи страны. Индия и Китай — крупнейшие покупатели российской нефти. Европа намерена оказывать давление на эти страны, чтобы они отказались принимать танкеры теневого флота в своих портах.

Парадокс: Boracay отпущен

Но здесь возникает главный парадокс всей этой истории. В начале октября Boracay был... отпущен. Танкер покинул французский порт и направился в Египет через Суэцкий канал. Капитан и первый помощник, ранее задержанные, вернулись на борт.

Ни прокуратура Бреста, ни местные власти не объяснили, почему судно отпустили после громких заявлений о новой стратегии противодействия. Капитану предъявлено обвинение в неподчинении приказам, суд назначен на февраль 2026 года, но танкер уже в море.

Это обнажает фундальную проблему европейской стратегии: юридический вакуум. Международное морское право позволяет останавливать суда без флага, но что делать дальше? Арестовать танкер без доказательств преступления? На каком основании? Под какой юрисдикцией?

Финский прецедент с Eagle S показал: суды не готовы брать на себя ответственность за дела, которые балансируют на грани международного права и политики. Boracay продемонстрировал то же самое: Европа может остановить танкер, но не может его удержать без железобетонных юридических оснований.

Реальна ли новая стратегия?

Возникает вопрос: не является ли вся эта кампания против теневого флота очередным европейским блефом? Громкие заявления, символические задержания, но в итоге — business as usual?

Есть аргументы в пользу скептицизма:

Юридические ограничения. Международное морское право не дает Европе карт-бланш на задержание судов в нейтральных водах. Даже в территориальных водах нужны серьезные основания.

Экономические интересы. Остановка танкеров может нарушить глобальные цепочки поставок энергоресурсов. Это ударит не только по России, но и по европейским и азиатским экономикам.

Риск эскалации. Угрозы Путина не пустые. Россия может ответить эскалацией в других сферах — от кибератак до физических диверсий против европейской инфраструктуры.

Отсутствие единства. Макрон говорит о «коалиции желающих», но где остальные? Германия молчит, южноевропейские страны озабочены своими экономическими интересами. Без общеевропейского консенсуса стратегия обречена.

Но есть и контраргументы:

Дания как катализатор. Инциденты с дронами изменили расчеты. Если теневой флот действительно используется для гибридных атак, терпеть его присутствие в европейских водах становится неприемлемым риском безопасности.

Накопленная фрустрация. Европа три года наблюдала, как Россия обходит ее санкции с помощью теневого флота. Политическое давление на лидеров требует действий, а не деклараций.

Прецедент Эстонии. Эстония уже задерживала Kiwala/Boracay в апреле 2025 года. Это показывает, что малые соседние с Россией страны готовы действовать агрессивнее.

Экономическая логика. Макрон прав в одном: даже кратковременные задержания разрушают бизнес-модель. Если каждый рейс теневого танкера будет задерживаться на неделю-две, операционные издержки взлетят. Страховщики откажутся от покрытия, покупатели начнут искать альтернативы.

Гибридная война и теневой флот: недоказанная, но опасная связь

Вернемся к главному вопросу: может ли теневой флот использоваться для запуска дронов и ведения гибридной войны против Европы?

Прямых доказательств нет. Датские власти осторожны в обвинениях, Макрон отказывается подтверждать связь. Но косвенные улики накапливаются:

Географическое совпадение. Boracay был в 90 км от Копенгагена именно во время закрытия аэропорта. Три других теневых танкера также находились поблизости.

Технические возможности. Современные компактные дроны легко запустить с танкера. Им не нужны сложные пусковые установки — достаточно открытой палубы.

Мотивация. Россия имеет как средства, так и мотивы для гибридных атак. Дроны над Данией, нарушения воздушного пространства Польши и Эстонии, повреждение кабелей — все это может быть частью стратегии давления на НАТО.

Безнаказанность. Теневой флот идеален для таких операций: экипажи не задают вопросов, владельцев невозможно установить, юрисдикция неясна.

Но есть и сомнения:

Риск разоблачения. Использование танкера для запуска дронов — огромный риск. Если бы такую операцию зафиксировали, это дало бы Европе железное основание для массовых арестов судов.

Альтернативные объяснения. Дроны могли быть запущены с берега, с частных судов или даже быть провокацией третьей стороны.

Отсутствие паттерна. Если бы это была система, мы бы видели больше инцидентов. Пока случаи единичны.

Истина, вероятно, где-то посередине. Россия вряд ли использует теневые танкеры как основную платформу для дронов, но она вполне могла провести несколько тестовых операций, чтобы оценить возможности и реакцию Запада.

Что дальше: эскалация или блеф?

Европа оказалась на развилке. Макрон обещает систематические задержания, координацию через НАТО, разрушение бизнес-модели теневого флота. Но случай с Boracay показывает: между словами и делами — пропасть.

Ближайшие месяцы покажут, реальна ли новая стратегия. Если Европа начнет массово останавливать и задерживать танкеры, Россия будет вынуждена либо отступить, либо эскалировать. Путин уже намекнул на «уничтожение пиратов» — насколько это серьезная угроза?

Есть и более фундаментальный вопрос: готова ли Европа платить цену за противостояние теневому флоту? Это не только юридические и дипломатические сложности. Это риск саботажа критической инфраструктуры, кибератак, эскалации гибридной войны.

Россия ясно дала понять: она рассматривает теневой флот как стратегический актив, за который готова бороться. Для Москвы это не просто бизнес — это кровеносная система войны в Украине.

Заключение: тест на серьезность

История с Boracay может быть больше, чем единичный эпизод с одним танкером. Это тест на серьезность европейских намерений. Три года Запад говорил о санкциях, отсечении России от мировой экономики, лишении ее средств на войну. Три года Москва без особых помех обходила эти санкции с помощью теневого флота.

Теперь Европа говорит: хватит. Но говорить — одно, делать — другое. Отпуск Boracay показывает, что юридические, политические и экономические препятствия огромны.

Макрон прав в одном: теневой флот финансирует российскую войну. Если Европа действительно хочет помочь Украине, она должна перекрыть этот денежный поток. Но для этого недостаточно громких заявлений и разовых операций. Нужна системная, скоординированная, долгосрочная кампания — с юридической базой, политической волей и готовностью к конфронтации.

Следующие несколько месяцев покажут, готова ли Европа к этому. Или задержание Boracay останется символическим жестом — ярким, но бессмысленным, как и многие европейские инициативы последних лет.

Пока же теневой флот продолжает плавать. А война в Украине — продолжаться.