Иммиграционная полиция США пошла по стопам НКВД и гестапо

Когда силовое ведомство получает право задерживать людей без ордеров, когда его действия не подлежат судебному контролю, когда в его застенках умирают люди, но никто не несет ответственности — это называется правовым вакуумом. История знает немало примеров подобных структур.

56-летний Ненко Ганчев три десятилетия прожил в Чикаго. Владел транспортной компанией, платил налоги, был женат на гражданке США. 23 сентября он пришел в офис иммиграционной службы на собеседование по поводу грин-карты. Его арестовали прямо в здании — агенты ICE устроили засаду.

Спустя неполных три месяца Ганчев скончался. Диабетик, которому не предоставили специальную диету в центре содержания. Человек, который, по словам других заключенных, просил о медицинской помощи, но ее не получил вовремя. Его тело нашли на полу камеры.

Это не трагическая случайность. Это системный произвол.

Тридцать смертей за год

2025 год стал самым смертоносным для иммигрантов в заключении ICE (Immigration and Customs Enforcement) за последние два десятилетия. Тридцать человек. Четверо умерли за четыре дня в середине декабря.

«Четыре смерти заключенных за одну неделю — это кризис раскаленного железа», — заявила Юнис Чо из Проекта национальных тюрем Американского союза гражданских свобод.

Конгрессмен Прамила Джаяпал написала в соцсетях: «За 15 минут я получила два уведомления о смертях в учреждениях ICE подряд». Через полтора часа пришли еще два.

66 тысяч человек содержатся в центрах ICE сегодня — абсолютный рекорд. Администрация Трампа запросила 45 миллиардов долларов на расширение системы заключения. Аресты идут со скоростью 1100 человек в день.

Структура без контроля

В марте администрация Трампа попыталась упразднить два надзорных органа, которые контролировали условия содержания и расследовали жалобы задержанных. Под давлением решение отменили, но адвокаты мигрантов утверждают: фактический надзор резко ослаб, а условия в центрах продолжают ухудшаться.

Исторические параллели неизбежны. «Штази» в Восточной Германии, гестапо в нацистской Германии, НКВД в Советском Союзе — все эти структуры объединяло одно: они действовали вне судебного контроля. Их решения не подлежали обжалованию. Они имели право «превентивного ареста».

ICE де-факто обладает теми же полномочиями. Агентство проводит массовые аресты без ордеров. В Чикаго федеральный судья распорядился освободить 600 человек, арестованных именно таким образом. В Вашингтоне суд также остановил аресты без ордеров после волны задержаний.

Но аресты продолжаются.

«Несмотря на беспрецедентное число юридических вызовов и незаконные решения судов низших инстанций, аресты и депортации будут продолжаться», — заявила представитель Белого дома Абигейл Джексон.

«Чистый театр»

Хосе Паниагуа Кальдерон кричал от боли, когда серебристый внедорожник ICE проехал по его ногам во время ареста в Ванкувере, штат Вашингтон. Видео с телефонов свидетелей показывает, как машина переезжает через его конечности, пока он лежит на земле.

Семья утверждает: агенты отказали ему в медицинской помощи и силой затолкали в автомобиль.

Ответ официального представителя Департамента внутренней безопасности Триши Маклафлин был в следующем ключе: «После того как офицеры ICE надели наручники, Паниагуа устроил представление уровня «Оскара», драматически кричал, пока офицеры просто перегоняли его машину с дороги. Он нормально ходил сразу после этого, получил полное медицинское обследование, включая рентген, который показал НОЛЬ переломов, вывихов или травм. Чистый театр. Никаких травм».

Это было официальное заявление и сделано оно было от имени государственного ведомства.

Другой случай: Вилмер Толедо-Мартинес, житель Ванкувера, прибывший в США в 15 лет, женатый на гражданке США. Сенатор Пэтти Мюррей назвала его арест «жестоким и неоправданным нападением». По ее словам, на Толедо-Мартинеса напустили служебную собаку ICE, хотя он не сопротивлялся и не пытался бежать. Часами ему отказывали даже в базовой медицинской помощи.

Зеркало тоталитаризма

Гестапо насчитывало около 32 тысяч сотрудников к концу 1944 года. Оно полагалось на доносы местного населения для проведения расследований. У ICE около 21 тысячи сотрудников, но агентство активно использует помощь других ведомств — Пограничной службы, Секретной службы, Управления по борьбе с наркотиками (DEA), даже Налогового управления США (IRS).

Гестапо действовало «без гражданских ограничений». Имело право превентивного ареста. Его действия не подлежали судебному обжалованию. Тысячи левых, интеллектуалов, евреев, профсоюзных деятелей просто исчезали в концлагерях после ареста.

НКВД в 1930-е управлял системой ГУЛАГа и считался крупнейшим работодателем СССР. Он проводил массовые казни и мог приговаривать людей к заключению без судебного процесса.

 «Штази» к 1989 году опиралось на сеть от 500 тысяч до 2 миллионов осведомителей. Держало досье на 6 миллионов граждан — треть населения ГДР.

Полиция Южной Африки времен апартеида практиковала «тьюбинг» — пытку удушением с помощью пластикового пакета на голове. После конца апартеида в 1994 году новая демократическая конституция явно запретила пытки. Но анализ данных за 2012-2023 годы показал: в среднем три человека в неделю жаловались на применение «тьюбинга» полицией. Из 1700 жалоб только один офицер был уволен (позже восстановлен). Шесть офицеров были осуждены в суде.

 «Они обращались с ним как с животным»

Ненко Ганчев страдал диабетом второго типа. В центре «North Lake» в Мичигане — частной тюрьме, управляемой корпорацией GEO Group по контракту с ICE — ему не предоставили специальную диету.

«Специальной диеты не было, — рассказывает близкая подруга семьи Анна. — Еды, которую там дают задержанным, было недостаточно для поддержания уровня сахара в крови. Поэтому мы отправляли деньги через их систему, чтобы он мог покупать еду в комиссариате».

Стресс усугублял состояние. «У диабетиков, особенно второго типа, даже если диета нормальная, сам стресс может вызывать скачки сахара. Ему становилось все хуже. Постепенно, все хуже и хуже».

В ноябре федеральный судья в Чикаго распорядился освободить под залог сотни арестованных без ордеров, включая Ганчева. Аресты нарушали согласительный декрет — судебное решение, ограничивающее полномочия ICE. Сами федеральные власти признали: освобождение Ганчева не угрожает общественной безопасности.

Но Седьмой окружной апелляционный суд заблокировал решение. Перед Ганчевым встал выбор: добровольная депортация в Болгарию или продолжение содержания под стражей в надежде получить залог.

«Я сказала ему: «Решение за тобой, но, пожалуйста, не оставляй меня здесь одну», — вспоминает его жена, гражданка США, попросившая не называть ее имя из страха возмездия.

14 декабря вечером она не получила обычного телефонного звонка от мужа. На сайте ICE значилось, что он «освобожден».

Утром 15 декабря — в день их восьмой годовщины свадьбы — ей позвонили из болгарского посольства. Ненко Ганчев был мертв.

«Я хочу, чтобы люди знали, что с ним случилось, — говорит его вдова. — С человеком, который прожил здесь 30 лет, работал, платил налоги. А они обращались с ним как с животным. Они были так грубы с ним... Они обращались с ним, как будто он убийца».

Индустрия смерти

На сайте ICE появился стандартный релиз о смерти Ганчева. Агентство назвало его «56-летним криминальным нелегальным иностранцем из Болгарии». Причина смерти — «подозреваются естественные причины».

Так описали человека, прожившего в Америке 30 лет, женатого на гражданке США, владевшего транспортной компанией. «Криминальным» его сделали нарушения ПДД — серьезных обвинений у Ганчева не было. «Естественными» назвали причины смерти диабетика, которому месяцами не предоставляли медицинскую помощь.

По данным ICE, Ганчева нашли «без сознания на полу камеры во время рутинной проверки». Медперсонал учреждения начал сердечно-легочную реанимацию. Приехавшая скорая продолжила реанимацию. Врач констатировал смерть.

В Департаменте внутренней безопасности назвали причину смерти «предположительно естественной». Официальная причина «все еще расследуется».

Но конгрессмен Делия Рамирес призвала к «немедленному прозрачному расследованию обстоятельств смерти мистера Ганчева, включая расследование сообщений других задержанных о том, что он просил медицинской помощи и не получил ее вовремя, чтобы спасти ему жизнь».

Спустя неделю после смерти мужа его вдове так никто и не позвонил. Ни из ICE. Ни из GEO Group — частной тюремной корпорации, управляющей центром содержания. Ни из офиса медэксперта Мичигана, проводящего вскрытие. Ее не попросили идентифицировать тело. Не спросили о религиозных обрядах. Не запросили разрешения на вскрытие.

Жан Уилсон Брутус, 41-летний иммигрант из Гаити, попал под стражу ICE 11 декабря после освобождения из окружной тюрьмы. Его арестовали за порчу имущества. Он умер на следующий день после «медицинского происшествия».

Дельвин Франсиско Родригес, 39 лет, из Никарагуа. Фуад Саид Абдулкадир, 46 лет, из Эритреи. ICE заявило: двое умерли от «естественных причин», двое — от «медицинских осложнений».

«Несколько смертей в этом году произошли в течение нескольких дней после того, как люди попали под стражу ICE, — говорит Дженнифер Ибаньес Уитлок из Национального центра иммиграционного права. — Это вызывает обеспокоенность уровнем травмы, которую испытывают люди с момента ареста».

«Без всплесков смертей»

ICE утверждает в пресс-релизах: «Смерти под стражей в прошлом году составляют в среднем менее 1% — это самый низкий показатель в истории ICE». Агентство не предоставило деталей расчета этого числа.

Но 30 смертей — это больше, чем за весь период пандемии COVID-19.

Помощник министра внутренней безопасности Триша Маклафлин заявила в субботу: «НЕ БЫЛО всплесков смертей. По мере расширения мест содержания мы поддерживаем более высокие стандарты ухода, чем большинство тюрем для граждан США, — включая доступ к надлежащей медицинской помощи».

Иски утверждают: задержанных содержат в переполненных условиях, иногда без кроватей, душа, адекватной медицинской поддержки или качественной еды.

Дебора Флейшейкер, исполнявшая обязанности начальника штаба ICE при президенте Байдене, заметила: увеличение числа смертей «поднимает вопросы о качестве содержания, но не дает полного ответа без дополнительной информации».

Кристин Соваж из Мичиганского центра прав иммигрантов считает, что смерть Ганчева «могла быть предотвращена и является свидетельством более широкой закономерности».

«Смерть мистера Ганчева, к сожалению, подчеркивает, как администрация Трампа усугубляет бессовестные условия в системе содержания, которая, как доказано, по своей сути бесчеловечна, — говорится в письменном заявлении. — Шокирует, что это 29-я смерть под стражей ICE с момента инаугурации Трампа, рекордное число смертей за календарный год с тех пор, как правозащитники начали вести учет в 2006 году. Для сравнения: 26 человек умерли под стражей ICE за четыре года администрации Байдена».

Машина, которая не останавливается

Система содержания, действующая без эффективного контроля. Частные корпорации, зарабатывающие на заключении людей. Квоты на аресты. Безнаказанность сотрудников. Смерти, которые называют «естественными».

История ХХ века научила: когда силовые структуры государства выходят из-под контроля закона, когда их действия перестают быть подсудными, когда они превращаются в «государство в государстве» — это путь к катастрофе.

ICE сегодня арестовывает около 1100 человек в день. Администрация ставит цель — 3000 в день. Центры переполнены. Люди умирают. Ответственных нет.

«Аресты и депортации будут продолжаться», — обещает Белый дом.

Ненко Ганчев тридцать лет строил американскую мечту. Он хотел стать гражданином. Он женился на американке. Он пришел в иммиграционную службу, чтобы легализовать свой статус.

Его тело нашли на полу камеры. Причина смерти «расследуется». Но система уже успела его объявить «56-летним криминальным нелегальным иностранцем из Болгарии».

В 1946 году немецкий пастор Мартин Нимёллер, переживший нацистские концлагеря, написал:

«Сначала они пришли за социалистами, и я молчал — потому что я не был социалистом. Затем они пришли за членами профсоюза, и я молчал — потому что я не был членом профсоюза. Затем они пришли за евреями, и я молчал — потому что я не был евреем. Затем они пришли за мной — и не осталось никого, чтобы говорить за меня».

Машина по перемалыванию людей запущена. Сегодня — мигранты. А завтра?