Пандора Эпштейна: что Америка узнала о себе, но не смогла сказать вслух?

Публикация «файлов Эпштейна», разрешенная новым законом о прозрачности, задумывалась как попытка ответить на один из самых болезненных вопросов американской юстиции — почему сигналы о сексуальном насилии игнорировались десятилетиями. Однако вместо эффекта очищения релиз выявил системную проблему: формальное соблюдение закона при сохранении контроля над информацией, размывание ответственности процедурой и углубление недоверия к институтам.

Закон о прозрачности и запуск релиза

19 ноября в США вступил в силу Epstein Files Transparency Act (Закон о прозрачности дел Эпштейна (Публичный закон 119-38) — закон, обязывающий Министерство юстиции раскрыть все несекретные материалы, связанные с делом Джеффри Эпштейна.

Законом был установлен 30-дневный срок, и ключевой датой для запуска публикации стало 19 декабря. В этот день Минюст начал выкладывать материалы в открытой базе, заявляя, что релиз будет идти волнами.

Новые документы включают фотографии множества знаменитых людей, среди них не только Трамп и Клинтон, но и Мик Джаггер, Майкл Джексон, Дайана Росс, Кевин Спейси, Крис Такер, Ричард Брэнсон, Питер Мандельсон, Эндрю Маунтбеттен-Виндзор (бывший принц Эндрю) и Сара Фергюсон. Эти изображения появляются вместе с Эпштейном на разных событиях.

Купюры, исчезновение 16 файлов и позиция Минюста

Сильное редактирование стало одной из главных тем: по данным американских и международных медиа, в «выкладке» встречаются сотни страниц, полностью закрашенных черным. Упоминался, в частности, 119-страничный документ с пометкой «Grand Jury-NY», где все страницы оказались полностью зачерненными; сообщалось и о нескольких подряд идущих крупных документах, закрытых целиком.

Авторы петиции и кампании, добивавшиеся принятия закона о прозрачности, говорили, что рассчитывали увидеть больше информации о том, как Эпштейн годами уходил от серьезных федеральных обвинений, но многие ключевые интервью ФБР с заявительницами и внутренние документы Минюста о решениях по обвинению оказались нечитаемыми.

На этом фоне 20 декабря стало известно, что часть файлов исчезла с сайта. Associated Press сообщало, что среди удаленных материалов были изображения картин с обнаженными женщинами и снимки, найденные в особняке Эпштейна, а также файл с компоновкой фотографий, где был виден Трамп рядом с Эпштейном, Меланией Трамп и Гислейн Максвелл.

Сам Минюст в первые часы не давал развернутых ответов на запросы о причинах удаления, но в посте в сети X заявил, что «фотографии и другие материалы по делу Эпштейна будут проверяться дальше и редактироваться в соответствии с законом».

В воскресенье ведомство сообщило, что удаленный ранее файл восстановлен.

«В целях предосторожности Министерство юстиции временно удалило изображение для дальнейшего рассмотрения… После проверки было установлено, что нет никаких доказательств того, что на фотографии изображены жертвы Эпштейна, и она была повторно опубликована без каких-либо изменений или редакторской правки», - говорится в заявлении Минюста в сети X о повторно опубликованной фото с Трампом.

Параллельно замгенпрокурора Тодд Бланш в эфире NBC News настаивал, что снятие фотографий, включая изображение с Трампом, «ничего не имеет общего» с президентом, и что решение принималось после сигналов со стороны организаций, защищающих права жертв.

«У нас нет точной информации… когда мы слышим от организаций, защищающих права жертв, о подобных фотографиях, мы их удаляем и проводим расследование», - сказал Бланш, добавив, что файлы «пойдут обратно», вопрос лишь в том, понадобится ли редактирование.

Политизация релиза: реакция демократов и республиканцев

Сама история удаления и возврата резко политизировалась. Демократы заявляли, что часть материалов «очевидно, теперь удалена», требовали объяснений и настаивали, что Конгресс и общественность должны получить ответы: что именно было снято, на каком основании и что еще удерживается.

Позже демократы характеризовали ситуацию как «сокрытие информации Белым домом» и указывали, что публикация в нынешнем виде — с исчезнувшими файлами и массивом полностью закрашенных документов — «не соответствует требованиям закона».

Республиканцы в ответ утверждали, что демократы используют «тщательно подобранные отредактированные фотографии» ради заголовков и создают «мистификацию против президента Трампа», а сам скандал раздувается вокруг отдельных файлов, тогда как релиз идет по процедуре и с учетом защиты жертв.

Конгресс формально располагает инструментами давления на Министерство юстиции, однако на практике их применение упирается в институциональный тупик, при котором исполнение закона зависит от тех же органов, которых обвиняют в его нарушении, сказал в интервью The Guardian бывший федеральный прокурор, основатель юридической фирмы West Coast Trial Lawyers Ниама Рахмани.

«Конгресс действительно может привлечь к ответственности за неуважение к американским законодателям генпрокурора или ее заместителя… но дело будет передано в Минюст, где не будут возбуждать уголовное дело… Теоретически это возможно, но на практике этого не произойдет… Скорее всего, Конгресс подаст иск с просьбой к федеральному судье обязать Министерство юстиции предоставить спорные документы, однако и в этом случае возникает проблема: именно Минюст должен преследовать за неуважение к суду… Судья мог бы назначить специального прокурора, но это почти никогда не происходит… Ожидается, что Министерство юстиции будет обеспечивать соблюдение закона — а значит, будет следовать закону», - сказал Рахмани.

Юристы и эксперты по свободе информации указывают, что сама конструкция закона оставляет государству широкое пространство для маневра, сказала руководитель программы имени Дэниела Эллсберга по вопросам государственной тайны в Фонде свободы прессы (Freedom of the Press Foundation) Лорен Харпер.

«Самая большая угроза обнародованию файлов Эпштейна на данный момент заключается в том, что Министерство юстиции должно публиковать только несекретную информацию, а закон позволяет Министерству юстиции использовать большие лазейки, связанные с незавершенными расследованиями и соображениями «национальной безопасности», чтобы скрыть другую информацию. Чтобы будущие законы о рассекречивании, подобные этому, имели большее влияние, Конгрессу, вероятно, необходимо активнее заниматься засекречиванием, в том числе требовать от агентств четко определять, что означает ущерб национальной безопасности», - говорит Лорен Харпер.

«Не сбой демократии, а симптом элитарной системы»

Историю с «файлами Эпштейна» неверно трактовать как институциональный кризис американской демократии, считает к.полит.н., старший научный сотрудник сектора внешней и внутренней политики США ИМЭМО РАН Александра Войтоловская, рассказавшая в комментарии TRT на русском, что «речь идет не о сбое институтов, а о кризисе элит».

«Об институциональном кризисе здесь говорить не приходится, потому что в этом деле не замешаны институты, в этом деле замешаны элиты. И насколько это кризис элит — насколько это вообще кризис элитарности западного общества, — это большой и важный вопрос, который касается не только Соединенных Штатов. Он затрагивает и Великобританию, и королевскую семью, и монархии Аравийского полуострова — то есть очень высокопоставленных людей в разных государствах за длительный промежуток времени», - говорит Александра Войтоловская, добавляя, что этот кризис выходит на транснациональный уровень.

По ее оценке, имиджевые издержки от публикаций и дискредитации этих людей могут оказаться для внутренней политики соответствующих стран значительно серьезнее, чем сам факт скандала.

Отвечая на вопрос о форме публикации файлов, эксперт предлагает смотреть на ситуацию в сравнительном контексте.

«Все зависит от того, из какой точки мы судим. Если мы судим из государства, где такая публикация в принципе невозможна — это один разговор. Если из государства, где знание о существовании такого человека, как Джеффри Эпштейн, возможно, но публикация материалов — никогда, — это другой разговор. И если мы судим из страны, где все-таки верховенствует право, пусть даже условно, — это третья история», - указывает эксперт.

При этом, по словам Войтоловской, сопротивление элит публикации материалов было ожидаемым.

«Элиты до последнего будут цепляться за то, чтобы их имена и фотографии не были опубликованы. Просто потому, что имиджевые издержки для внутриполитических целей этих людей чрезвычайно высоки. Настолько высоки, что от Джеффри Эпштейна в итоге избавились — будем называть вещи своими именами», - говорит Войтоловская.

Эксперт считает, что нынешняя волна публикаций в США имеет прежде всего внутриполитическую подоплеку.

«Почему это публикуется сейчас в Соединенных Штатах — это понятно. Это попытка со стороны Демократической партии раскрутить внутриполитический скандал для дискредитации Дональда Трампа и республиканцев. Сколько дров при этом будет наломано — другой вопрос. Но это не институциональный кризис», - отмечает собеседница.

Войтоловская также обращает внимание на более фундаментальный, но почти не обсуждаемый аспект истории.

«Если говорить о системе, полезно задать себе другой вопрос: на кого работал Джеффри Эпштейн? Когда человеку позволяют выстраивать международную сеть компромата на высших должностных лиц разных государств, это не делается просто так. Это вопрос гораздо более серьезный, это вопрос не этических систем западных государств в целом, не отдельных национальных правовых систем, а проблема транснациональных элит», - считает эксперт.

Главными проигравшими «дела Эпштейна» оказываются жертвы, считает Войтоловская.

«Остается только пожалеть этих людей, которые ждали правосудия, а вместо правосудия получили фарс. Их имена снова всплыли, а толку от этого никакого — никто не был наказан за свои деяния… Никакого верховенства права в Америке нет — оно существует в декларациях. С правом там все то же самое, что и в других странах мира. Ровно так же, как и с демократией. Поэтому, да, демократы сейчас используют эту историю в своих целях. И не факт, что потом республиканцы не смогут использовать другие части этих файлов в своих», - заключила Войтоловская.

Когда процедура исключает ответственность

Масштаб и характер редактирования в «файлах Эпштейна» превратили защиту жертв из меры предосторожности в демонстрацию институционального пренебрежения, заявил профессор Ливанского университета, эксперт по международным отношениям Хабиб Аль Бадави.

«Что делает эту историю особенно разъедающей, так это не само наличие купюр, а их масштаб и символизм… Целиком нечитаемые документы — это не осторожность, а презрение: к полномочиям Конгресса, к разуму общества и к жертвам, чьими страданиями оправдывают молчание», - говорит профессор, добавляя, что «форма публикации изначально была выстроена не как раскрытие, а как управляемый публичный жест».

«Прозрачность стала перформансом — ее выстроили так, чтобы имитировать раскрытие, но не допустить настоящего прояснения», - считает эксперт.

Анализируя институциональную логику происходящего, Аль Бадави отметил, что ответственность была намеренно размыта процедурой.

«Система не отрицает неправду — она рассеивает ответственность так тщательно, что подотчетность испаряется… «Мы выпустили документы», — могут сказать чиновники, и формально это правда, хотя на деле выпущенное намеренно сделали бесполезным для реальной подотчетности», - говорит он.

Повторное насилие, как цена прозрачности

Критика последних публикаций касается не только чрезмерных купюр, но и обратного риска: адвокат по правам жертв Глория Оллред заявила CNN, что «система подвела выживших», в том числе из-за публикации материалов, которые могли быть «недостаточно отредактированными».

«Я увидела имена целого ряда выживших, которые никогда не должны были быть опубликованы…», - сказала она, добавив, что «часть изображений иллюстрировала обнаженных женщин», назвав это неприемлемым.

В тот же день издание Guardian писало, что одна из жертв, сообщавшая об Эпштейне ФБР в 2009 году, заявила в письме в Минюст, что ее имя было раскрыто в «массовом обнародовании», хотя самой ей ранее не позволяли просмотреть ее файл ФБР. «Это противоречие поразительно…», говорилось в письме, опубликованном в редактированном виде.

Помимо спора о цензуре, сами материалы добавили новую фактуру. Al Jazeera писала, что один из документов подтверждает: ФБР получило сигнал о преступлениях Эпштейна еще в сентябре 1996 года от выжившей Марии Фармер. Хотя имя заявительницы в документе закрыто, Фармер подтвердила, что речь о ней.

Через адвокатов она сказала, что чувствует себя «оправданной», назвав день публикации «одним из лучших дней в моей жизни». «Я хочу, чтобы все знали, что я проливаю слезы радости за себя, но также слезы горя за всех остальных жертв, которых ФБР подвело», - добавила она.

В тех же материалах упоминались стенограммы заседаний большого жюри, где агенты ФБР пересказывали интервью с девочками и молодыми женщинами о выплатах за сексуальные действия; по данным местных медиа, самый младший возраст в таких интервью составлял 14 лет.

Одна из свидетельниц, которой на момент показаний был 21 год, говорила, что Эпштейн нанял ее в 16 лет для «сексуального массажа», а затем она начала вербовать других. «За каждую девушку, которую я приводила, он давал мне 200 долларов», - говорила она, утверждая, что приводила в основном знакомых со школы и советовала тем, кто несовершеннолетний, «просто соврать и сказать ему, что тебе 18».

Большой резонанс вызвал и визуальный массив. В опубликованных фото фигурируют политики и знаменитости: среди новых снимков назывались Мик Джаггер, Майкл Джексон, Дайана Росс, Кевин Спейси, Крис Такер, Ричард Брэнсон, Питер Мэнделсон, принц Эндрю и Сара Фергюсон; многие лица на фотографиях частично закрыты черными блоками, а Минюст не приводил контекст снимков.

Отдельно упоминались материалы с Биллом Клинтоном: среди опубликованного называли фото, где он в бассейне с Максвелл и человеком с закрытым лицом, а также фото в джакузи с женщиной, чье лицо также редактировано.

Представитель Клинтона заявлял, что Белый дом делает его «козлом отпущения».

«Речь идет о том, чтобы защитить себя от того, что будет дальше, или от того, что они попытаются скрывать вечно… но это не про Билла Клинтона… Очевидно, что делают республиканцы в Белом доме и в Минюсте вместе со своими отчаянными союзниками в Конгрессе… Что именно они скрывают — неочевидно. Но это явно нечто нехорошее», - заявил пресс-секретарь Клинтона.

Тема Трампа в релизе выглядит еще более парадоксально: президент «едва появляется» в файлах, а те немногие фото с ним, которые есть, по утверждению изданий, давно циркулируют публично.

При этом один из обнародованных судебных документов описывает эпизод, в котором Эпштейн якобы привез 14-летнюю девочку в Mar-a-Lago и представил ее Трампу, «толкнул Трампа локтем» и сказал, имея в виду подростка: «Хорошая, правда?». Трамп, согласно документу, «улыбнулся и кивнул в знак согласия». При этом сама неназванная истица, как отмечалось, не выдвигала конкретного обвинения против Трампа.

Пресс-секретарь Белого дома Эбигейл Джексон, отвечая на запросы о документе, заявляла, что администрация Трампа является «самой прозрачной в истории», а также что «недавно призвав к дальнейшим расследованиям в отношении друзей Эпштейна из Демократической партии, администрация Трампа сделала для жертв больше, чем демократы когда-либо делали».

Минюст тем временем утверждает, что публикация будет продолжаться в ближайшие дни и недели на фоне рождественских праздников. Бланш в письме к законодателям, как передавали СМИ, описывал критерии редактирования, где закон требует скрывать сведения о жертвах и материалы, которые могут повредить текущим расследованиям или судебным процессам.

Под редактирование и удержание подпадают персональные данные пострадавших, материалы сексуального насилия над детьми, сведения, способные повредить активным расследованиям, а также засекреченная информация по национальной обороне или внешней политике; в отдельных случаях упоминались ограничения совещательного процесса, рабочих материалов и адвокатской тайны.

История с пропавшими 16 файлами, их восстановлением и взаимными обвинениями показывает, что «файлы Эпштейна» стали не только попыткой юридической прозрачности, но и полем политической борьбы. Для администрации Трампа это означает двойной риск: с одной стороны, давление за невыполнение дедлайна и чрезмерные купюры, с другой — обвинения в выборочности и возможном «прикрытии» после исчезновения файлов, где фигурировал президент.

Одновременно защитники жертв предупреждают: скандал вокруг прозрачности не должен превращаться в повторное насилие над пострадавшими через публикацию недоредактированных имен и изображений.